Когда ты увидела это имя, ты должна была подумать, – это не Сьюзен, это не Мери, такое имя не встретишь на каждом углу. Ты должна была подумать: ну, может быть, это возможно. Не буду испытывать судьбу. Но твое любопытство победило, не так ли?Как точно он все рассчитал, промелькнуло в голове Линн. Ее бросило в жар.– Ну, не так ли?Его пронзительный голос наполнил собой комнату, так что Бобби, услышав незнакомые ему нотки, повернул испуганное личико к отцу.Теперь Линн пришлось самой перейти в наступление.– Ты совершенно невозможный! Ведь моей единственной мыслью было только привезти тебе что-нибудь, что принесло бы тебе немного радости в эти тяжелые для нас дни! И я ее оборвала. Я не хотела ничего слушать, и я пошла прочь, когда она…– Ты ее оборвала? Но ведь ты только что сказала, что никто ничего не сказал. Советую тебе придерживаться одной версии.– Ты меня совсем сбил с толку. Ты поймал меня на слове. Когда ты такой, я нахожусь в таком замешательстве, что не знаю, что говорю.– Да, конечно, ты в замешательстве. Теперь послушай меня – я хочу знать, что в точности было сказано, слово в слово.Он прыгнул, подобно удару бича, и схватил ее за руки, как раз в том месте, где он всегда хватал ее раньше, за нежную часть руки над локтем. Его сильные пальцы сжались, большой палец сдавил ее руку до самой кости.Снова ребенок в манеже потянулся вперед и встал, свесившись через барьер. Он смотрел на них своими широко раскрытыми глазами.– Отпусти, – сказала Линн, стараясь не повышать голос, чтобы не напугать малыша.– Я жду ответа.Боль была ужасной, но она продолжала говорить ровным голосом:– Говори потише, Роберт. Ребенок перепугался. И ты хочешь, чтобы Энни тоже услышала?– Я хочу знать, что сказала эта ненормальная женщина, вот что я хочу. Отвечай!Он встряхнул ее. На его лице было выражение бешенства, которого она никогда у него не видела раньше, что-то дико отчаянное и злое. Не на шутку испугавшись, она начала плакать.Он затряс ее так сильно, что ее голова замоталась на шее.– Роберт, отпусти! Мне придется закричать, и все узнают. Это сумасшествие. Посмотри на ребенка!Мокрые розовые губы Бобби были широко раскрыты, а круглые глаза наполнились слезами.– Посмотри, что ты сделал с ребенком!– Тогда говори.– Ты всегда взваливаешь вину на меня! Я не могу с этим согласиться.– Я взваливаю вину на тебя?! Это ложь, Линн. Самая настоящая ложь.Ребенок с силой затряс манеж, упал на спину и заревел. И Линн, обезумев от боли, страха и опасений за Бобби, закричала:– Пусти же меня Роберт! Черт тебя…– Расскажи, и я отпущу.Она была в полном душевном смятении, в отчаянии несправедливо осужденного узника, жертвы страха. И это отчаяние в ней взорвалось.– Хорошо! Я буду говорить! Хватит лжи! Пусть правда выйдет наружу! Почему ты скрывал все от меня все эти годы? Я хотела поговорить с тобой и спросить, почему ты никогда не доверял мне настолько, чтобы быть со мной откровенным. Почему ты скрывал от меня, что твой отец сделал с твоей матерью? О, теперь я понимаю, почему ты так не любил визиты тети Джин! Это ты, ты не хотел, чтобы она приезжала, из боязни, что она скажет что-нибудь лишнее. А почему? Неужели ты так плохо думаешь обо мне, что считаешь, что я не смогу понять правду о твоей семье? Почему ты считаешь, что ты должен быть без малейшего изъяна и иметь высокое происхождение?Она видела, как бьется кровь в его висках, на которых выступили внезапно синие вены. И теперь, когда она начала, а давление рук Роберта стало невыносимо, она тоже стала кричать, не заботясь о том, слышит ли ее кто-нибудь или нет.– Почему ты сказал мне, что Керида была красивая и богатая? Для того, чтобы я ревновала? Почему ты ничего не сказал мне о ее сломанном бедре? Почему ты жил со всей этой ложью и заставлял меня тоже жить с ней? Теперь я знаю, я все знаю. Моя жизнь, вся моя жизнь… Что с тобой происходит? Что ты наделал?Ее слова градом обрушивались на него.– Обманщик, лжец, я находила всевозможные объяснения, потому что я боялась правды. Мне необходимо сохранить свою мечту. Она рассказала мне обо всем, что ты с ней делал, Роберт, обо всем. Она сказала…Он отпустил ее, затем схватил картину, поднял высоко над головой и с силой бросил об пол, сломав на куски раму и разорвав холст снизу доверху о спинку кресла. Ребенок закричал, в дальней комнате послышался мощный удар по клавишам рояля, затем смолк. Он дышал часто, и тяжело, как зверь.– Ты мне отвратителен! – закричала она. – Люди должны знать, должны видеть, на что ты способен! Да, ты мне отвратителен!Он ударил ее. Яростный удар пришелся по затылку, и она упала назад, больно стукнувшись о манеж. Когда она поднялась, он ударил ее по лицу, задев ее глаз, так как она повернулась. Задыхаясь, Линн попыталась убежать. Но он левой рукой схватил ее за воротник, а правой так сильно ударил ее по носу, что был слышен треск. Хлынула кровь; она потянулась, чтобы найти опору, но не встретила ничего, кроме пустоты. Комната закружилась перед глазами Линн, и она упала на пол.
Она упала и была перенесена на софу. Пятна рвоты и крови перепачкали ее белую шелковую блузку, и эта испорченная блузка было первое, что она увидела. Она испытывала ужасное чувство унижения. В ее ушах все еще стоял ее собственный вопль: «Ох, посмотри!» Она всхлипывала. В неразберихе криков и мелькании силуэтов ей показалось, что она видит Юдору, вцепившуюся в пальто Роберта и кричащую на него: «Что, черт побери, вы с ней сделали?» В то же самое время ей казалось, что она видит Юдору, которая держит одной рукой Бобби, а другой обнимает плачущую Энни.Затем горячими волнами на нее набежала боль, и, чтобы охладить ее, она прижала ладони к своему лицу, но тут же отняла их с отвращением, потому что попала в липкую лужу крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121