Вот уж не пожелал бы себе оказаться в его власти. А он же еще так молод, так умен и так… себя опустошил!– Куда собрался? – спросил его Клэренс.– В Тренч. Там у меня друзья.– Тоже мне друзья! Вполне мог бы остаться здесь.– Нет. Но во всяком случае, спасибо.– А куда думаешь направиться потом?– Думаю, на Гренаду через пару недель.– Ну а затем?– Не знаю. Как сложится.– На Кубу? – допытывался Клэренс.– Еще не знаю. Возможно. Да, возможно. Но я еще увижусь с вами до отъезда.Когда раздвижная дверь захлопнулась за Биллом, Фрэнсис сказал:– Задели за живое.Это было первое, что пришло ему в голову.– Да, все это очень печально, – тихо проговорил Фрэнклин. – И таких, как он, много, очень много. Можете сами убедиться, какая работа нам предстоит и что тут нужно делать.– Странно. Патрик всегда говорил, что вы сумеете его заменить, и вот теперь ваш черед.Фрэнклин мрачно кивнул головой:– Я знаю. Я попробую делать то же, что пытался делать он. То есть, конечно, если меня выберут после того, как я закончу его незавершенный срок полномочий.– Вас выберут, – сказал Фрэнсис.Фрэнклин соединил перед собой руки в виде пирамиды и задумчиво уставился на них:– Так много нужно сделать! Покончить с терроризмом. Остановить утечку мозгов. Я надеюсь, Соединенные Штаты окажут нам экономическую помощь…Клэренс перебил его. Он все еще был раздражен.– Хорошо, что Билл не слышал, что ты говорил о Соединенных Штатах.Фрэнклин улыбнулся:– Да будет тебе. Марксизм одурачивает только молодежь. Он ведь так обнадеживает, верно? И глупо то, что они не задумываются над тем, почему из-под власти коммунистических правительств убежало уже более шести миллионов человек. Тут все дело в том, чтобы захотеть верить во что-то. А в общем-то это такое же фальшивое лекарство, как и любое другое жульническое снадобье, якобы творящее чудеса!Он промолчал и возвратился к первой теме:– Да, я надеюсь на Соединенные Штаты как на… как это называется? Ах да… на последнюю надежду мира, что ли? Они сильны во всем и всегда были щедры… Кроме того, они – свободная страна.Голос его звучал уверенно, но не вызывающе. И Фрэнсис подумал, что Патрик правильно решил, взяв этого человека к себе. Он чувствовал, что Фрэнклин может оказаться даже сильнее и решительнее Патрика. Прежде всего, он был моложе, к тому же у него, верно, нет и внутренней борьбы по поводу соответствия своей персоны тому месту, которое он занимает в мире?– Утром во время отпевания, – проговорил Фрэнсис, – у меня появилось совершенно идиотское ощущение. Мне представилось нечто ужасное. Будто бы весь мир охвачен огнем. Минуту или две мне даже было дурно от этого. Но теперь, как я послушал вас, мне стало гораздо лучше.– Пожары можно потушить, – ответил Фрэнклин тихим голосом как раз в тот момент, когда по лестнице спускалась Дезире.Вся она казалась сейчас высоким черным стеблем с черным цветком головы. Выделялись два черных пятна: тусклая ткань ее платья и блестящая копна волос на голове. Красивая женщина, даже в такой день, как сегодня.Услыхав, что она спустилась вниз, с кухни пришли другие женщины.– Что вы теперь собираетесь делать? – спросила одна из них, а другая тут же запротестовала:– Вам сейчас ничего решать не надо, дорогая. Не к чему так спешить. Всему Свое время.Это был обычный совет, какой дают вдовам по всему свету.– Я еще не знаю, – пробормотала Дезире. – Не знаю.– Ты могла бы поехать с нами, мама, – сказала Мейзи. – Будешь жить с нами в Чикаго. Все равно, ты всегда хотела уехать отсюда.– Да, я всегда хотела уехать, но твой отец этого не хотел никогда.– Если вы останетесь, мама, – сказал Фрэнклин, – вы поможете нам осуществить то, что Патрик хотел сделать для этой страны. Конечно, нельзя обещать все что угодно, можно лишь попытаться что-то сделать.Своими большими, скорбно смотревшими глазами Дезире обвела всю комнату, глянула в холл, на дверь к веранде и завершила обзор кухней, охватив все знакомые места в доме, в котором она выросла. В течение нескольких минут никто не произносил ни слова. Молчала и она. Потом она заговорила:– Я останусь. Да, – сказала она просто. – Я останусь. Я буду жить так, как мы… как он планировал. Так буду жить, как если бы…Докончить фразу она не смогла.Фрэнсис понял, что теперь семья хотела бы остаться одна. Он встал и попрощался. Фрэнклин Пэрриш проводил его до дверей.– Я уверен, – сказал он, когда Фрэнсис, уже отойдя от дома по дорожке, оглянулся на него. – Я все еще верю, что мы сумеем создать здесь вполне приличные, прекрасные условия…И он воздел руки в таком волнующем и даже изящном жесте, которое было похоже на благословение.Вернувшись домой, Фрэнсис поставил машину в гараж и отошел от дома. Он сошел вниз с холма, пересек маленькую речушку по пешеходному мосту и отыскал свою излюбленную плоскую низкую скалу у пляжа, где он спугнул стайку галдящих черных птиц, суетившихся за скалой в прибрежном винограднике. Потом сорвал плоский зеленый виноградный лист, провел пальцем по его розовым прожилкам, отбросил его прочь и опять замер в неподвижности так, что птицы отважились вернуться и вышагивали величаво на своих ножках так близко от него, что он мог заглядывать в их пустые холодные желтые глаза.Он продолжал так сидеть и тогда, когда птицы наконец улетели. На небольшом, похожем на полумесяц пляже залива царила тишина. Ветер, и до этого очень слабый, совершенно затих, и даже легкие волны, накатившиеся на берег и отступавшие от него, не производили никакого шума. И оставалось только слабое гудение тишины. Оно было похоже на нескончаемое жужжание насекомых в траве или на шум в ушах от крови, текущей по артериям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138