В газеты попадают далеко не все факты.– Туристы сами виноваты, трясут деньгами и драгоценностями. Что вы хотите?Верно, подумал Фрэнсис, но не всё так просто.Крупный лысый мужчина на другом конце стола – Барнстебл, с южной части острова, рассказывал историю, сопровождавшуюся безудержным смехом.– И когда отец моей кухарки умер, я поехал в их деревню выразить соболезнования. Это было далеко за городом, у черта на рогах. Но в конце концов Салли работает у нас восемнадцать лет! Они, конечно, бодрствовали всю ночь, но, представьте себе, они при этом шутили, выпивали и танцевали, как на вечеринке! Они даже лили ром покойнику в рот. Он сидел на стуле…– Кто?– Покойник!– Я не верю!– Тем не менее это правда, я клянусь. Поэтому, что можно ждать от этих людей?Официант обносил их очередным подносом с закусками. Фрэнсис взглянул на его лицо – оно было бесстрастным. Интересно, а что они говорят о нас, подумал он.Он посмотрел на большого лысого мужчину, который все еще смеялся, довольный своим вкладом в общую беседу; потом он увидел, как несколько бабочек, привлеченных светом, закружились вокруг бугенвиля и замерли на нем, подобно черным бархатным бантам.– Так вы были на одном из выступлений Курсона? – обратился кто-то к Робу Фосету.– Я захотел лично послушать его. Газеты боятся печатать его речи полностью.– Ваша жена говорит, что он произвел на вас впечатление.– Да, хотя одного раза для меня достаточно. Я слишком высокий и могу стать отличной мишенью для бутылки или кирпича.– Они посходили с ума. Дня два назад на одном из таких политических сборищ, неподалеку от Причальной улицы, затоптали ребенка.– Я не видел ничего подобного.– Говорю вам, они и половины всего не публикуют в газетах.– Как посторонним, нам дадут пожить на острове еще лет десять.– Ну, вы скажете. Не больше четырех-пяти лет.– Да нет, если у власти останется Мибейн, думаю, прогноз будет более оптимистичным.– В конце концов какие-нибудь сумасшедшие сбросят его и всё закончится. Попомните мои слова, здесь будет, как на Кубе.– Ближайшие три дня покажут. Если Мибейн победит, все будет в порядке. Он наведет порядок.– Сомневаюсь. Страсти накаляются.– Дайте ему возможность! Сколько у него было времени?– Достаточно, чтобы заполнить тюрьмы воображаемыми врагами.Впервые за вечер, не считая хозяина, чьи-то слова прозвучали диссонансом в общем слаженном хоре. Исходившие от новичка на острове, они вызвали волну недоумения и несогласия.– А вы не преувеличиваете, мистер Трамбел?– Напротив, я не сказал и сотой доли того, что могло бы быть сказано.Мистер Трамбел, очень молодой юрист, был известен своими либеральными взглядами. Недавно он открыл практику в Коувтауне. Сейчас его немного детские голубые глаза приняли настороженное выражение, как будто он внезапно понял, что остался практически в одиночестве.Однако секунду спустя он обрел поддержку.– Мибейн – жестокий человек, практичный, образованный зверь.Эти слова произнес племянник Уитеккера, музыкант. Возмущенные лица повернулись в его сторону, но никто не возразил, потому что Уитеккеры были одной из самых богатых семей на острове и им доставляло удовольствие посмеиваться над своим «странным» племянником. А кроме того, припомнил Фрэнсис, родственники молодого человека со стороны матери вкладывали деньги в нефть.Хозяин дома спокойно проговорил:– Более того, всё, что вы называете законностью и порядком, не более чем эвфемизмы для обозначения полицейского государства.Уитеккер открыл свой маленький розовый рот:– Ты имеешь право на свое мнение, Роб, и мой племянник тоже, но я бы посоветовал вам обоим быть осторожными в своих высказываниях. Неподходящее время для подобных разговоров.– Мистер Уитеккер прав, – четко произнес Фрэнсис. Он не намеревался говорить, он сознательно выбросил из головы мысли, не касающиеся его собственных дел, и потому сам удивился своей реакции. – Даже те из вас, кто поддерживает нынешнее правительство, не чувствуют себя в безопасности, не так ли?– Должны ли мы понять вас таким образом, – спросил кто-то, что вы голосуете за Курсона?В словах говорившего слышалась злоба, поскольку отношение Фрэнсиса к Курсону, так же как и его причина, были хорошо известны.– Я вообще не собираюсь голосовать, – коротко ответил он. – А что я думаю, так это «Чума на оба ваших дома».– Ну конечно, вы уезжаете. А для тех, кто хочет или вынужден остаться, перспектива не очень-то радужная. Лично я считаю, что Курсон разорит всех нас. У него могут быть хорошие слова и намерения, но в конце концов он пустит нас по миру.– А что у вас есть? – спросил племянник Уитеккера.В этот момент старший Да Кунья, одетый как подобает торговцу его класса, подошел к ним и сел на свободный стул. Он был заметно взволнован.– Я только что из города. Взгляните на это, – он развернул газету. – Специальный номер «Рупора», вышел сегодня днем. Я прочту вам. Слушайте, передовая написана Кэт Тэрбокс.«В течение многих месяцев мы разными способами собирали информацию о тех людях, которые управляют нами, которые смеют называть себя нашим правительством. Сегодня, накануне решающих выборов настало время обнародовать правду.Начать с того, что это вовсе не правительство. Это частное объединение джентльменов-преступников, защищаемых секретной полицией, которой хорошо платят за счет взимаемых с вас налогов, за счет вашего труда. Наша страна превратилась в тихую гавань для предприятий теневой экономики, торгующих наркотиками и оружием и отмывающих грязные деньги. Государственные средства текут в карманы премьер-министра и его друзей; они надёжно спрятаны в девятнадцати разных банках не где-нибудь, а в Швейцарии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138