– Ну, я знаю его скорее с профессиональной стороны, как врач. Мы знакомы с ним давно. Вряд ли я когда-нибудь смогу отблагодарить его в полной мере за то, что он для нас сделал. Для твоей матери началась по существу новая жизнь.
Внезапно в душе Стива вспыхнуло страстное желание сделать что-нибудь для отца. И так как в этот момент он ничего другого сделать не мог, он налил ему еще чашку чая и придвинул поближе блюдо с бисквитом. И так же внезапно сказал:
– Со мной теперь все будет в полном порядке, папа.
– Ты действительно навсегда расстался с этими людьми?
– Да. Им совсем не нужен мир. Они хотят только войны, войны в их духе. Должно было случиться нечто ужасное, чтобы я это понял.
– Не ты один, сынок.
Тео положил на руку Стива свою, и какое-то время они сидели так, испытывая нечто вроде умиротворения, чего никогда до сих пор не чувствовали в присутствии друг друга.
Наконец настало время отправляться в путь.
– Мы должны идти, если хотим успеть на обратный рейс, – сказал Стив и сделал то, чего не делал уже несколько лет: поцеловал отца в щеку.
22
– Помню, – сказал Пол, – мне и про Тимоти, и про Стива говорили, что они самые умные в семье. Что случилось с их умом?
Ильза вздохнула.
– Какие-нибудь личные обиды. Чувство неуверенности. Это такое же хорошее объяснение, как и любое другое. А теперь мне хотелось бы обо всем этом забыть и лишь радоваться тому, что ты, наконец, снова дома.
– Я радуюсь этому. – Пол лег на диване поудобнее, вытянув ноги. – Но я иногда спрашиваю Себя, а был ли Тим действительно простаком, которого парни наверху лишь использовали для дестабилизации правительств? Если это так, то смерть» Мартильини выбила, должно быть, почву у него из-под ног. Или он сам является одним из этих парней наверху?
Ильза не ответила. Она сидела, устремив взгляд на мерцающий экран телевизора, где мелькали в этот момент буйволы, рисовые поля, бегущие куда-то люди, вертолеты, носилки и костры пожарищ.
– Мне иногда кажется, – заговорил снова Пол, – что если мы не победим, этих людей в Камбодже постигнет ужасная судьба. И в то же время я думаю, что нам следует убраться оттуда как можно скорее, что, как предостерегал Эйзенхауэр, мы вообще не должны были в это ввязываться.
Ильза выключила телевизор.
– Довольно. Завтра в парке вечером концерт, и мы ужинаем на лоне природы.
– Ты думаешь, Тим – один из международных заправил?
Ильза вздохнула.
– Полагаю, что да. Что берем на пикник?
– Все, что приготовишь. Это всегда вкусно. Что, ты думаешь, могло произойти с Тимом?
– За него не тревожься. Если он не прячется где-нибудь в стране, то наверняка устроился со всеми удобствами в Ливии. Или на Кубе, а может быть, и в Ливане, на какой-нибудь белой вилле на средиземноморском побережье.
– Ты хочешь сказать, мир еще услышит о нем и ему подобных?
– Вечер совершенно изумительный. Пойдем погуляем и возьмем с собой Лу. А потом ты купишь мне мороженое.
– О'кей, твой намек понял. Молчу. – Он рассмеялся. – Бери поводок… – На мгновение Пол заколебался. – Еще одно, и обещаю, что на этом закончу. Я все думаю… Я хочу попросить Тео Штерна, чтобы он пригласил меня к ним в гости. Я подожду какое-то время, а потом попрошу его об этом, ну, скажем, через месяц или около того. Мне очень этого хочется.
Она погладила его по щеке.
– Ты меня удивляешь. Я думал, ты, как обычно, поднимешь шум, утверждая, что это полнейшее безумие и я сошел с ума.
– Нет, – мягко проговорила она. – То, что было верно когда-то, не обязательно остается верным всегда.
* * *
Все получилось по-настоящему чудесно, думала Айрис, оглядывая собравшихся за столом. На ужине присутствовали девять человек, почти столько, сколько могло разместиться с удобством в такой маленькой комнате. Здесь были Тео, Филипп и она сама, Джимми с женой и Лаура с мужем и, конечно, мистер и миссис Вернер, ради которых они и устроили сегодняшнее торжество. Пропадал где-то, как всегда, только Стив. И, подумав это, она мысленно тут же поправила себя: не пропадал, лишь отсутствовал.
Стол, на котором красовался старинный французский фарфор Анны и одна из ее самых прелестных вышитых скатертей, был поистине великолепен. Правда, немного тесновато, но теснота тоже может способствовать созданию интимной обстановки. Этим утром Вернеры, словно зная заранее, что в маленькой комнате, да еще и на небольшом столе, пышный букет будет выглядеть громоздким, прислали пять зеленых орхидей в лаликской вазе, которые смотрелись довольно необычно и чрезвычайно изысканно.
Одновременно велось два или три оживленных разговора, и время от времени до Айрис долетали обрывки.
– Никто не знает, что может принести будущее, – услышала она голос Филиппа. – Мой преподаватель сказал нам, что в 1937 году Американскую академию наук попросили предсказать, какие изобретения могут быть сделаны в ближайшие десять лет, и ни один из ученых ни слова не сказал о радаре, реактивном двигателе или атомной энергии…
– …те же самые бабочки, которых мы видели на Кейп-Код, данаиды, – это говорила Лаура. – Можешь ты представить, что такие хрупкие создания проделывают весь этот долгий путь до Мексики, чтобы перезимовать там и отложить личинки?
Умные у нее дети. Умные, красивые и хорошие. Джимми, уже крепко стоящий на ногах и так быстро, так успешно делающий карьеру; Лаура, иногда своевольная и всегда очаровательная; Филипп, превращающийся сейчас из мальчика в мужчину и обладающий таким легким, покладистым характером… Естественно, что такие дети вызывали в Айрис чувство гордости. И тут же она мысленно поправила себя: не гордости, но благодарности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135