Он вспомнил то, что хотел вспомнить.
Он подошел к ограде, сделанной из тонких изящных черных железных столбиков, между которыми с трудом можно было просунуть руку; в высоту они достигали восьми футов и заканчивались наверху позолоченными остриями. За оградой росли густые кусты, алые розы-гибискусы, старые рододендроны, мохнатые сосны, через которые с дороги ничего нельзя было разглядеть.
Он медленно шел вдоль ограды, выискивая какой-нибудь просвет в этой зеленой изгороди. Ильза шла за ним. Они прошли так ярдов сто. Участок был огромным. Внезапно Пол повернул назад.
– Подожди минутку. Пойду принесу из машины зонтик.
– Зонтик! – На небе ослепительно сияло солнце. – Ради Бога, Пол, для чего тебе зонтик?
Он знал, для чего. Бегом вернулся назад, неся зонтик, и все еще поглощенный мыслью, осенившей его несколькими минутами ранее, вскарабкался на камень, оказавшийся у ограды, и, приподнявшись на цыпочки, просунул зонтик между столбиками. Ему удалось немного раздвинуть кусты, достаточно для того, чтобы кое-что разглядеть на территории виллы.
– Лужайки, – бурчал он себе под нос, – дома даже не видно. Одни лужайки.
– Естественно. А ты что ожидал увидеть, птичник?
Он не знал, чего ожидал, он знал, на что он надеялся. Он прошел вдоль ограды еще несколько ярдов и повторил свою попытку с зонтиком. На четвертой попытке он замер и со свистом втянул воздух. В этом месте кусты перемежались с молодыми гибкими ивами, которые легче было раздвинуть, и на сей раз Пол увидел несколько больше. Он стоял, бормоча про себя:
– Да, да, так оно и есть, – потом позвал Ильзу. – Иди, посмотри. Смотри сюда, где я держу зонтик.
– О, это чудесно. Ради этого и правда стоило сюда приехать, – признала Ильза. – Какие изумительные птицы. Этот гордый изгиб шеи. А пруд кажется стеклянным. Сделанным из голубого стекла. Как его лучше назвать – маленькое озеро или большой пруд? Так ты это искал?
– Лебеди. Это было у Мег. Она сказала, что Тим гостил у Джордана на его вилле на озере Гарда и что там было много лебедей.
– Ну и что это доказывает? Не думаешь же ты, что это единственная в округе вилла, где есть пруд с лебедями?
– Она сказала, что лебеди были его увлечением, у него их целые стаи, – упорно стоял на своем Пол. – Здесь, наверное, пятьдесят лебедей; не многие будут держать столько птиц. Три-четыре пары, не больше.
– Ну, хорошо, теперь ты их увидел, и что дальше? – с сомнением спросила Ильза.
– Ничего. Дай-ка я взгляну на них еще разок.
Он раздвинул деревья, и в этот момент на пороге появился мальчик лет десяти.
– Сеньор, – закричал он, – вы не должны этого делать. Это запрещено.
– Я смотрел на лебедей. Разве нельзя?
– Смотреть не положено. Папа говорит, посторонним нельзя подходить близко.
– Вот как? А кто твой папа?
– Привратник. Я живу в домике у ворот.
– Так ты, должно быть, знаешь всех, кто приезжает на виллу? Друзей мистера Мартильини.
– Конечно. Они все важные люди. Со всего мира. Говорят на разных языках. Мы всех их знаем.
– Правда? А ты знаешь, – Пол назвал первую пришедшую ему в голову фамилию, – мистера Эпплгейта из Англии?
Мальчик покачал головой. Затем, видно, что-то вспомнив, нахмурился.
– Мне нельзя разговаривать с незнакомыми.
Но Пол не собирался сдаваться. Сердце его учащенно билось. Лебеди. Лицо на фотографии в газете. Смуглое лицо с сардоническим выражением. Он достал из кармана монетку.
– Возьми, купишь себе конфет. А теперь скажи мне, ты знаешь мистера Пауэрса? Тима? Тимоти?
– О да, это хороший друг мистера Мартильини, такой с желтыми волосами. Он подолгу здесь гостит, один раз пробыл две недели на Рождество. В прошлом году он подарил мне собаку, настоящую охотничью собаку. – Мальчик замолчал, прижав к губам ладонь. Глаза его расширились от испуга. – О, я назвал фамилию!
Пол положил руку ему на плечо.
– Считай, что я не слышал. Я уже забыл ее. Беги домой и не думай об этом. Никто ничего не узнает.
Они медленно пошли назад к машине. От белого огня, вспыхнувшего у него в мозгу, когда он вспомнил то, что хотел вспомнить, остался серый пепел. Сердце успокоилось и лежало в груди холодным камнем.
– Ну что, Ильза, – угрюмо проговорил он, – что ты теперь скажешь?
– Я вспоминаю тот ужин в Иерусалиме. Твой молодой кузен далеко продвинулся с тех пор.
Казалось, сведения, которые они только что получили, давят на них как тяжелый груз, который едва можно выдержать. Они проехали в молчании несколько миль, прежде чем Пол заговорил снова.
– Я могу понять все это наше движение протеста против войны во Вьетнаме. Я даже могу понять, когда люди, подобные Тиму, присоединяются к этому движению и прибегают к насильственным методам борьбы. Но такой ужас выше моего понимания.
– Все просто, – ответила Ильза: – Это революция. Ты разрушаешь то, что возможно. В любом месте, где возникают беспорядки, а сейчас они возникли в Соединенных Штатах, ты подливаешь масла в огонь. Цель этих людей в том и состоит, чтобы дестабилизировать правительства, расшатать их до такой степени, что они падут. Мы в Израиле давно это знаем. Остальному миру еще предстоит это уяснить. Не хотелось бы мне пророчить несчастье, но попомни мои слова: в семидесятые годы террористы преподнесут нам всем парочку сюрпризов.
– Ну ладно, картина мне ясна. Что меня занимает – почему сын Мег? Почему Тим?
Ильза пожала плечами.
– Кто знает? А почему этот богатый баловень судьбы, этот Мартильини?
– Известный также как Джордан и Бог знает под какими еще именами. Ну, а молодежь, чьи бунты потрясли всю Европу, а теперь набрали силу и в Америке, что ты о ней скажешь?
– Некоторые из этих бунтарей – такие же жестокие и беспощадные люди, как и Мартильини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135