Кроме того, я замечала, что только недалекие люди позволяют часами себя поработить. Так и скажи Генералу.
– Она говорит, скажи им, что я не буду маршировать под ихние барабаны и работать под ихние часы, – передала Рози Генералу. – И она думает, что вы недалекий. Мне кажется, можете уже вешать трубку, если хотите.
– Я не хочу вешать трубку, – сказал Генерал, скрежеща зубами. – Я хочу говорить с Авророй, и хочу говорить именно сейчас.
Попытки пробиться к Авроре всегда вызывали у него на той или иной стадии зубовный скрежет. В этой ситуации могло порадовать лишь то, что зубы, по крайней мере, до сих пор были собственные, он еще не дожил до скрежетания протезами.
– Где она? – настаивал он, все скрежеща.
– Да тута, – радостно сообщила Рози. – С одной стороны она далеко, а с другой стороны – близко, – добавила она, снова взглянув на хозяйку.
– Ах, вот как. В таком случае я хотел бы знать, почему надо было ждать, пока телефон прозвонит тридцать пять раз. Этого бы не случилось, Рози, если бы у меня все еще были мои танки. Некий известный мне дом сровнялся бы с землей задолго до тридцать пятого звонка, если бы у меня были мои танки. Тогда мы бы и посмотрели, с кем можно шутить, а с кем – нет.
Рози отняла трубку от уха.
– Опять завел про свои танки. Вы бы уж с ним поговорили, что ли.
– Алло, алло! – громко сказал Генерал в замолчавшую трубку. Находясь на пике своей карьеры, он командовал танковой дивизией и попытки пробиться к Авроре всегда наводили его на мысль о танках. Те даже начали ему сниться – впервые со времен войны. Всего несколько ночей назад он видел очень хороший сон, как едет, стоя на башне своего танка по Ривер Оукс проспекту. Из клуба, расположенного в конце проспекта, высыпали все посетители, и, выстроившись в ряд, с уважением глазели на него. Он – единственный генерал с четырьмя звездами на погонах, и в клубе на него смотрели с уважением, даже когда он был не на танке. Тем не менее, сон был приятный. Танки были задействованы во многих генеральских снах, кончавшихся в основном тем, что они, пробив стену дома Авроры, въезжали к ней в гостиную, а иногда на кухню. В некоторых сновидениях он в нерешительности проезжал в танке перед ее домом, пытаясь освоить какой-нибудь прием, позволяющий подняться из танка по лестнице в ее спальню, где она, казалось, находилась все время. Чтобы подняться к ней в спальню, требовался летающий танк, а каждый, кто разбирается в генералах, знал, что генерал Скотт был реалист. Летающих танков не бывает, и даже во сне подсознание не могло предоставить такое средство Генералу. В результате, разговаривая с Авророй или ее горничной, он часто испытывал желание разбить телефон о свою коленку.
Он как раз уже подходил к этому состоянию, когда Аврора протянула руку и взяла трубку.
– Я, пожалуй, с ним поговорю, – сказала она. – Нет оснований особенно спешить с оплатой счетов.
Рози отдала ей трубку с некоторой неохотой.
– Хорошо, что когда его выгоняли из армии, у него отобрали танки, – заметила она. – А вдруг достанет где-нибудь танк, да и попрет на нас?
Аврора не обратила внимания на это замечание.
– А, Гектор, как всегда, – начала она, – ты довольно сильно напугал Рози своими разговорами о танках. Мне кажется, в твоем возрасте пора знать, что вызывает у людей страх, а что нет. Не удивлюсь, если она сообщит, что увольняется. Никто не будет работать в доме, который с минуты на минуту может подвергнуться танковой атаке. Мне кажется, тебе надо это осознать. Уверена, что Эф. Ви. не понравится мысль, что я могу в любой момент задавить его.
– Именно этого он и боится, – вмешалась Рози. – Он знает, как вы водите. «Кадиллак» может раздавить не хуже танка. Я слышала, как Эф. Ви. это говорил – много раз.
– Заткнись, – отмахнулась Аврора. – Ты знаешь, как я щепетильно отношусь к своему вождению.
– Я ничего не говорил, Аврора, – твердо произнес Генерал.
– Гектор, не говори таким хриплым голосом, – попросила Аврора.
– Бедняге Эф. Ви. не повезло, что он живет прямо на углу, – громко продолжала Рози. Она начала вытирать пыль. – Кухня как раз там, куда вы въедете, если забудете повернуть.
– Я не забуду повернуть, – с упором сказала Аврора.
– Я не говорил, что ты забудешь повернуть, – сказал Генерал, закипая.
– Гектор, если ты собираешься на меня орать, я сразу же вешаю трубку, – предупредила Аврора. – Нервы у меня сегодня не в лучшем состоянии, и тридцать пять звонков не способствовали их нормализации. Хочу предупредить, что если из-за тебя у моего телефона износится звонок, я тебе спасибо не скажу.
– Аврора, дорогая, тебе только нужно снимать трубку, – промолвил Генерал, стараясь сообщить своему голосу сдержанность и благозвучие. Он сознавал, что хрипит, но это являлось лишь естественным следствием того факта, что в молодости он был прикомандирован к частям, стоявшим в тропиках, и повредил голосовой аппарат при исполнении воинского долга, когда приходилось слишком громко и часто орать на идиотов во влажном климате. Невежество и нерадивость его подчиненных рано или поздно заставляли его орать, а за свою долгую карьеру он так много сталкивался с проявлением этих качеств, что к моменту окончания Второй Мировой войны от его голоса остался почти один хрип. Генералу казалось, что с тех пор он почти восстановился, но Аврору Гринуэй его голос никак не радовал, – с течением лет угодить ей становилось все труднее.
– Гектор, я убеждена, что тебе не следует мне указывать, – сказала Аврора. – Я не служу в армии и едва ли заинтересована в том, чтобы ко мне относились как к рядовому или там к сержанту, – уж не знаю, в какой чин ты меня мысленно произвел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138