На шестой год он получил постоянную должность, хотя так и не закончил свою книгу о Шелли. Они купили себе дом и прожили в нем два года, когда Эмма вдруг обнаружила, что хочет соблазнить Сэма Бернса, своего кредитора по закладной. За эти два года что-то пошатнулось. Флэп спокойно начал свою карьеру и столкнулся с неудачей. Он всегда ее ожидал и легко с ней смирился. В обстановке научной жизни она была столь же обычной и удобной, как его комнатные туфли и курительная трубка. Но он ненавидел Эмму за то, что она позволила ей произойти. Именно Эмма должна была требовать от него удачи. Она была обязана подталкивать его, пилить, при необходимости – кусаться. Вместо этого она предоставила его самому себе, хотя и знала, что он предпочтет просто сидеть за книгой, пить кофе и разговаривать о литературе, или, как это позднее у него вошло в привычку, трахать студенток.
Эмма также знала, что ей полагалось делать, но заставлять Флэпа добиваться успеха, а самой при этом воспитывать двух мальчиков было ей не по силам. Жаль конечно, но это вообще было ей не по нутру. Флэп неправильно понял ее с самого начала. Она тоже любила сидеть и читать. Еще она любила петь песни со своими мальчиками и говорить с ними о жизни, пить вино, есть шоколад, выращивать цветы, готовить пять-шесть блюд, которые ей действительно удавались, смотреть кино и телевизор, а временами заниматься любовью, – и все это без какой-либо определенной последовательности. К тому же преуспевающие ученые всегда казались ей противными, а неудачники иногда бывали довольно милыми. Она знала, каким несносным станет Флэп, если добьется успеха, и надеялась на некую середину – положение, которое позволило бы ему оставаться дружелюбным и спокойным и немного склонным к домоседству, чтобы он охотно проводил время с мальчиками, а иногда – и с ней.
Позднее она думала, что книги о Шелли было бы достаточно. Одной книги как раз хватило бы. В собственном мнении он утвердился бы навсегда. Но он слишком долго занимался деталями, продолжал читать, доводил до блеска, в результате так и не дописав последние две главы. Флэп опубликовал три статьи, которых хватило для получения постоянной должности, но на том дело и кончилось. Эмма была слишком горда, чтобы его упрекать, она никогда бы не стала его пилить. Ненавидя ее за гордость, Флэп в отместку стал придираться к тому, как она тратит деньги. Вскоре вся активность, которая еще сохранялась в их отношениях, была направлена на деньги; единственной формой общения стали теперь споры из-за денег. Все прочее, включая секс, сделалось безличным, механическим, бессловесным. Флэп уходил в библиотеку, факультетский клуб, в свой офис, встречался со студентами и коллегами. Центр его эмоциональной жизни сместился. Шесть или восемь месяцев Эмма не обращала на это внимания, а потом ей так до боли захотелось любви, что даже гордость отступила.
– Ты меня забросил, – как-то закричала она в разгар ссоры из-за кондиционера. – Сейчас лето. Почему ты остаешься там целыми днями?
– Это моя работа.
– Какая работа? Какая работа? Лето. Ты мог бы читать здесь.
– Тебе не приходило в голову, какая ты неинтеллектуальная? Ты просто ненавидишь университеты. Ты это замечала?
– Да, мне это известно. По крайней мере, я ненавижу факультеты. Я их терпеть не могу, потому что в них царит скука.
– Какая ты самонадеянная, – Флэп был задет за живое. – Кто же там скучает?
– Каждый преподаватель в этом чертовом университете. Они просто не сознаются. По крайней мере, я же не скрываю, когда мне скучно.
– То есть всегда, – заметил он.
– Не всегда.
– Если бы ты хоть притворялась немного повеселее, ты была бы привлекательнее.
– А зачем мне притворяться?
– Ради мальчиков.
– Заткнись. Я мальчиков вижу не шесть минут в неделю. Когда я с ними, я не скучаю. Они меня ободряют. Если бы тебя это интересовало, они бы и тебя ободрили.
– Моя скука и у моих коллег гораздо культурнее твоей веселости.
– Так и сиди с ней, ученый дерьмовый. Мне не нужно быть культурной в собственной спальне.
На этом месте Флэп ушел. Он замкнулся в своей профессии и стал реже ссориться с женой. Томми, не по годам развитой, одиннадцатилетний начитанный мальчик, заметил это и стал упрекать свою мать в отдалении отца.
– Сколько в тебе злости, – заметил он однажды утром. – Мне кажется, это из-за тебя папа от нас так отошел.
Эмма остановилась и посмотрела на него.
– Как тебе понравится, если я в тебя запущу этим блином?
Но Томми не отступал, по крайней мере, в эти несколько минут.
– Мы с братом тоже здесь живем. И у нас есть право на собственное мнение.
– Я рада, что ты признаешь в нем своего брата. Обычно ты этого не делаешь. Учитывая, как ты относишься к Тедди, у тебя мало оснований рассуждать о чьей-то злости, ты не согласен?
– Ну, это разные вещи, – возразил Томми. Спор его увлекал.
– В чем же разница?
– Тедди слишком мал, чтобы уйти. Ему приходится с этим мириться. А папе – нет.
Эмма улыбнулась.
– Ты настоящий внук своей бабушки. Это меткое замечание. Возможно, мы могли бы договориться. Ты постараешься быть подобрее к Тедди, а я – к папе.
Томми покачал головой.
– Так не пойдет. Этот парень чересчур меня раздражает.
– Тогда ешь свой завтрак и не цепляйся ко мне.
Вначале фигура Сэма и его печальный вид очаровали Эмму. Когда она приходила в банк, его крупное лицо всегда оживлялось. С тех пор, как она активно кого-нибудь желала, прошло столько лет, что ей потребовалось долгое время на то, чтобы распознать свои чувства, а затем – еще восемь месяцев ушло на то, чтобы решиться на какие-то действия в связи с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138