За всю дорогу вниз мы не обменялись ни словом, но, я уверена, безмолвно молились.
Добравшись до песка, припустили бегом по пляжу, бросая взгляды налево, на море, и направо, в сторону близлежащих песчаных дюн. Мы хорошо работали в команде и старались поддерживать друг в друге спокойствие и уверенность, несмотря на испытываемое нами отчаяние. Мы тщательно исследовали каждый дюйм Стрэнда, и я благодарила судьбу за то, что рядом оказались двое моих новых друзей. Время от времени мы звали Фай, а Дэйв пробегал лучом фонарика по поверхности пляжа подобно маяку, отслеживавшему корабли, попавшие в беду. Мак выше меня ростом и потому видел намного дальше, а я, низко опустив голову, разглядывала землю. Именно я и нашла кроссовку Фай.
– О Господи, это ее! – хрипло воскликнула я, прижимая знакомую обувь к груди и чувствуя, как слезы смятения и отчаяния, брызнувшие из глаз, смешиваются с каплями дождя.
– Ты уверена? – спросил Мак.
– Конечно, уверена, – почти закричала я. – Это ее любимые, Мак, ее любимые блестящие розовые кроссовки фирмы «Дизель». Она никогда бы их не бросила, Мак, она их просто обожает. О Господи, не может быть, чтобы она…
Дэйв взял кроссовку и подтвердил:
– Да, это ее.
Он напряженно уставился на обувь, словно пытаясь с ней поговорить.
– Не может быть, чтобы Фай… – продолжил Дэйв дрожащим голосом. – У нее не было причины сделать… это. Она бы не сделала этого. Только не моя Фай. Зачем ей?..
Я в изумлении открыла рот, увидев, как тяжелая слеза покатилась по щеке Дэйва. Мне захотелось обнять его, пообещать, что все будет хорошо – с его Фай все будет в порядке. Но меня тоже мучила неизвестность, и обними я Дэйва сейчас, потеряла бы контроль над своими собственными эмоциями, угрожающими разорвать сердце.
– Милли, – спросил Дэйв, глядя на меня с болью в глазах, – как ты думаешь, зачем Фай убивать себя? Не понимаю.
Мгновение мы внимательно смотрели друг на друга. Я слышала тяжелое дыхание Мака, перекрывавшее шум ветра. Я, прищурившись, разглядывала в темноте кроссовку, которая, похоже, потеряла свой обычный блеск.
– Это из-за того, что Фай узнала сегодня вечером о своих родителях – о разводе, о новом ребенке ее матери и все такое прочее. Этого вполне достаточно, чтобы уничтожить и гораздо более сильного человека, чем Фай.
Мак обнял меня. Я дрожала от холода, страха и адреналина. Он ничего не говорил, но я ощущала безмолвную уверенность. Даже шторм, кажется, стих из уважения к нашим чувствам, выплеснувшимся около потерянной кроссовки Фионы. Луна иногда пробивалась сквозь тучи, но все, что я чувствовала, – это мрак, окутавший нас.
– Фай всегда надеялась, – продолжила я шепотом, – и верила: однажды родители вернутся, и они снова будут вместе, вроде семейства Хеггарти, полные веселья и обычных семейных взлетов и падений. В глубине души она понимала, что этого никогда не произойдет, но пока ее родители были неизвестно где, думаю, она представляла, как они возвращаются, затем приезжает и Шон и они живут вместе долго и счастливо.
– Она такая мечтательная, – с любовью заметил Дэйв, – как ребенок с развитым воображением.
– Грезы безопаснее для Фай, чем реальная жизнь, – пожала я плечами и прокашлялась, прежде чем произнести следующее: – Ее брат Шон покончил с собой, когда Фай было пятнадцать.
Дэйв с силой сжал кроссовку, а я продолжила, не осмеливаясь посмотреть Дэйву в глаза:
– Он был на год старше Фай, и его долгие годы дразнили из-за рыжих волос и других мелких глупостей. Он был умным и получал высокие оценки в школе, но всегда был немного… не таким, как все.
– Уникальным, – поправил меня Дэйв, – как моя Фай.
Я кивнула в знак согласия:
– Он рассказывал Фай о своих обидах, но просил никому не говорить. Поэтому, верная своему слову, она молчала. Однажды, когда родителей не было дома, Шон повесился. Она обнаружила его, вернувшись из школы.
– Боже мой, – выдохнул Мак.
Дэйв сделал глубокий вдох.
– Фай пыталась спасти брата, но он уже был мертв. Конечно, она винила себя, и когда родители узнали о насмешках и издевательствах, то побили ее, обвинив во всех грехах. Думаю, они были очень расстроены и им требовалось найти виноватого. Поэтому их семья распалась и Фай оказалась одна. Она рассказывала мне, как часто не могла заснуть от страха, что с ней это тоже случится. Она думала, депрессия и самоубийство могли повториться в семье и с ней в конце концов произойдет то же самое. Словно это предрешено там, на небесах.
– Но это неправильно! – воскликнул Дэйв. – Бедной девочке просто нужна была помощь и поддержка. Черт, неудивительно, что она была в подавленном состоянии, переживая все в одиночку. Господи, ну почему она не объяснила мне? Я бы помог ей.
– Она боялась сближаться с мужчинами на случай… ну, на случай, если ты тоже уйдешь.
– Я могу понять это, – тихо произнес Мак, приблизившись губами к моему уху.
Я нежно погладила его руку. Он не рассказал мне о смерти лучшего друга, но эти слова позволили понять его чувства. Черт возьми, почему никто никогда не рассказывает нам, когда мы молоды, какой ужасной и сложной может стать жизнь, если мы не научимся делиться нашими горестями и нести наше бремя вместе?
Я убрала мокрые локоны с глаз и внимательно посмотрела на бледного Дэйва. Его плечи ссутулились, он сжимал кроссовку в руках, словно выигрышный лотерейный билет.
– Я просто подумала, тебе следует знать, – робко закончила я, так и не осознав, правильно ли поступила или сделала еще хуже.
– Спасибо, – ответил Дэйв, глядя мне прямо в глаза.
Я вдруг ощутила, что эти парни из Донегола стали мне очень близки.
– Она не заслужила этого, Милли, – прошептал Дэйв, – моя Фай не заслужила ничего такого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110