– Мам, – устало выдыхаю я, – в толк не возьму, о чем ты. Давай общаться по-людски, хорошо? Я только недавно вернулась из больницы, и мне тяжеловато переводить с дельфиньего языка на человеческий, понимаешь?
– Alors, я не хотела, чтобы ты связала себя навеки, не вкусив прежде всех прелестей французского мужчины, а такой удобный случай я не могла упустить.
– О чем ты?
– Я попросила Дидье об одном маленьком одолжении, Анжелика: соблазнить тебя. Обстоятельства сложились прекраснейшим образом, nоn? Видишь ли, cherie, он оказался в подходящем месте в подходящее время, как раз когда твой приятель где-то ошивался. По-моему, план был превосходен, ты согласна?
Вряд ли стоит повторять все те слова, которые последовали дальше. Родная мать попросила сынка своей подруги затащить меня в постель, потому что она не разделяет моего выбора. Интересно, у этой женщины есть хоть какие-то моральные принципы? Подумать только, а я чуть было не попалась; поверила, будто секс-символ международного масштаба поддался моим чарам. Он-то, оказывается, просто ублажал Дельфину. Ну вот, к моим неприятностям добавилось еще одно огорчение: я, как наивная простушка, рисковала надежными отношениями из-за ничего не значащей связи. Хорошо хоть мы только поцеловались, да и то наскоро, одними губами – без языка и с минимальным обменом слюной. Уф. Мне было одиноко, организм просил ласк – и все. Конечно, я хотела Дидье, только в глубине души мечтала, чтобы вместо него рядом оказался Коннор. О Господи, ему-то я что скажу? Стоит ли вообще все выкладывать? То есть чего я добьюсь своей правдивостью – раню его чувства и он во мне разуверится? Как-то вдруг моя обычная привычка резать правду-матку поколебалась. При нынешних обстоятельствах подобная тактика может оказаться не лучшим выбором.
Вчера в беседе с радиослушателями я как бы исподволь подняла волнующую меня тему. Разумеется, всех фактов раскрывать не стала – никогда бы не осмелилась выносить на обсуждение общественности свою личную жизнь. Просто намекнула, что подруга одной моей знакомой целовалась с посторонним мужчиной. Глэдис заверила, что скоро негодяйку «выведут на чистую воду», Кувалда посоветовал «Молчать в тряпочку», а Тирон так и вовсе удивился, что я способна водить дружбу с таким человеком, как она (Боже, как стыдно). Малкольм попросил дать телефон разбитной девицы, потому что он совсем не прочь немного «поразвлечься на стороне». Прозвучало еще несколько противоречивых мнений, а потом скользкую тему мы неожиданно оставили, когда кто-то заговорил о штрафах за несвоевременный возврат литературы в библиотеке Ренфрю. Как же мне будет не хватать этих спонтанных дискуссий! Чувствую себя несчастной, как никогда.
Впрочем, из вчерашнего трехчасового эфира я извлекла для себя и кое-что положительное. Глэдис в очередной раз обмолвилась, что на благотворительных началах посещает престарелых и одиноких, и я тут же загорелась одной интересной идейкой. Меня страшно беспокоило, что я вынуждена оставлять отца на время работы: по-тихому смыться не выходит – особенно при нынешнем раскладе. Поэтому теперь, кажется, самое время обратиться за помощью к кому-нибудь из моих слушателей. В конце концов, я уже двадцать один месяц без перерыва выхожу для них в эфир, так что, думаю, у меня есть полное право попросить об одном маленьком одолжении. Мы переговорили с Глэдис без посторонних, пока остальные слушали «Всего тебе доброго» (что маловероятно) в исполнении «Стереофоникс», и она с готовностью схватилась за предложение выкроить пару часиков из своего плотного графика и навестить одинокого мужчину по имени Стив Найтс. Наша благодетельница тут же помчалась на остановку, чтобы на первом же автобусе добраться до Пейсли и привнести радость в грустную жизнь моего старика. Надеюсь, он будет признателен – либо предъявит мне счет за операцию по восстановлению барабанных перепонок, потому как они могут не выдержать наплыва сплетен и слухов из неутомимых уст нашей неуемной Глэдис.
Необходимо отдать должное и подружкам: они выжали из себя максимум, когда узнали, что у меня неприятности с отцом. Мег забежала после работы на полчасика в больницу, прихватив с собой коробку шоколадных конфет и бутылочку «Лукозейда». Впрочем, гостинцы она умяла сама, когда выяснилось, что отцу предписано полное воздержание. Керн принесла свои извинения (у нее опять было свидание с фотографом, что меня немало позабавило, поскольку неделя – своего рода рекорд для нашей «божественной»; видимо, счастливчик делает очень дорогие подарки). И все-таки подруга передала через Мег подарочек для отца. Папа долго вертел в руках увлажняющий спрей, недоумевая, что же это за приспособление, а отшелушивающий гель принял за какой-то полуфабрикат, но все равно это было мило. Свежий экземпляр «Звезды», который взялась доставить Мег, мог бы занять старика и скрасить ему часы томительного ожидания, пока я на работе. Надо думать, скандальные откровения стриптизерши полезны для общего развития, хотя для обитателей палаты сердечников – не самое безопасное чтиво.
– Монетку за Гая! – неожиданно прозвучал голос у самого моего уха, когда я, облокотившись на выкрашенные белой краской перила, задумчиво смотрела на темно-зеленую гладь Клайда.
– Ночь костров давно прошла, – улыбаюсь я пристроившемуся рядышком Дэну.
– Согласен, просто раз мне суждено через часок влиться в стройные ряды безработных, подумал, не пора ли деньжат подкопить?
Шмыгаю носом.
– Так что ж, никаких экстренных идей по спасению тонущего корабля, кэп?
– Не-а. Разве что подбить мамулю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117