– И часто с ней такое?– Нет, уверяю тебя, всего третий раз.– Это отвратительно!– Я не требовала от тебя оценки. Тебе все еще хочется вернуться в родной дом?– Как ты можешь шутить после того, как она только что наплевала на нас?..– Мой дорогой друг, если бы у меня иногда не проявлялось немного чувства юмора, я бы давно сошла с ума или стала неврастеничкой, как Анн.– Нану никогда так не разговаривала с нами.– Она предпочитала молчать. По три недели. Вспомни. Это тоже было замечательно.– Бедненькая ты моя!– Нет-нет, не садись так близко ко мне, от малейшего твоего движения я дергаюсь, и это причиняет мне боль.– Извини.– А до этого она ни разу не была с тобой такой?– Была немножко агрессивна с Хлоей, не всегда выбирала выражения, но такая резкость, такое презрение…– Я разговаривала со многими матерьми. Во всяком, случае, я не одна такая на земле. Хорошего мало, но с тех пор я чувствую себя не такой одинокой.– Но что случилось, что она так повела себя?– Ты и правда хочешь, чтобы я оживила твою память?– Ты всерьез думаешь, что здесь виноват я?
Брижитт: Еще бы! Отец сбегает из дома с подругой ее сестры – и ему не устраивают пышный прием!
– Не во всем, Пьер, но согласись, твой уход не пошел ей на пользу.– В таком случае почему ты против моего возвращения? Ее озлобление от отчаяния. Ты же видела, как она старалась, чтобы мы поехали втроем. Она резко изменилась, когда поняла, что ты отправляешь нас туда одних. Она нуждается в нас обоих, Брижитт!..
Брижитт: К черту! С ЛИЛИАНОЙ ПО ТЕЛЕФОНУ – Как вы себя чувствуете?– Уверяю вас, если бы я чувствовала себя лучше, то сразу же пришла помочь вам в бутике. Как прошла суббота?– Было немножко жарко. Мы уже начинаем предпраздничную торговлю. К счастью, мне пришла помочь моя племянница, она занималась подарочной упаковкой.
Брижитт: Да, сущий ад. В такое время я всегда думала, что сойду с ума, кляла его. Я бы одна долго не выдержала, наверное, да еще пополнять товар нужно.
– Ей надо заплатить, Лилиана. Скажите ей об этом. Хотите, в следующую субботу я пришлю вам Летицию?– А вы еще не поправитесь?
Лилиана: Еще одна такая неделя! Она вошла во вкус, моя хозяюшка…
– Нет, не надо, вы очень любезны. С помощью Клер я справлюсь.
Лилиана: Лучше уж остаться одной, чем с ее ворчливой девчонкой.
– Мне кажется, вы какая-то странная, Лилиана. Вы уверены, что все в порядке?– Да, конечно. Не беспокойтесь. Отдыхайте и поскорее возвращайтесь к нам.
Лилиана: Убеждена, что ей скрючило спину из-за кучи забот: дочери, беглец муж, затруднения с деньгами, дела в бутике идут не слишком хорошо. Она даже сказала, что собирается переехать на другую квартиру. Она не выдерживает, это точно. Мама права, мне надо подумать и поискать другое место: когда все начинает идти так, очень скоро можно потерпеть фиаско!
– Вы замечательная, Лилиана, не знаю, что бы я делала без вас. Я позвоню вам послезавтра. Кстати, вы встретились с торговым представителем от Ленфила?– Я послала ему заказ. Все в порядке.
Брижитт: Все в порядке! Тем не менее если бы я не подумала об этом и не проверила, каковы наши запасы, мы бы оказались на мели прямо перед Рождеством. Нет, я не могу загнивать в постели. Надо подниматься. Почему эта пакость так затянулась?
– До свидания, Брижитт.– До свидания, Лилиана.
Брижитт: Иногда мне кажется, что я замыкаюсь в себе, что этот ишиас меня очень устраивает: Это означает, что Пьер еще немного поживет здесь и мне не придется выбирать между ним и Альбером, да еще это дает мне возможность почитать, поразмыслить над следующей коллекцией белья. Надо найти что-то новенькое. Я мечусь между бутиком и ателье, занимаюсь поиском фурнитуры, налаживанием связей… В таком случае – в постель. Никто не может определить, больна я или нет. О, я больна! Бесполезно обследовать меня, чтобы убедить, что я не симулянтка. Но тогда это не кончится никогда?
– Бедное дитя!– Кто, она?– Нет, Пьер. Меня всегда впечатляли мужчины, которые не желают стареть. Должно быть, это ужасная битва, заранее обреченная на поражение.– А ты не боишься умереть?– Меньше, чем постареть.
Брижитт: Ах, вот как, ты тоже! СМЕНА ДЕКОРАЦИИ Альбер: Двенадцать дней в постели, а выглядит такой усталой. Все впустую.
– Тебе так хорошо, дорогая?– Нет, боль ужасная, но это не важно. Я счастлива, что выбралась из своей спальни.– Но почему ты не позвонила мне и не попросила, чтобы я погулял с тобой немного?– Я не думала, что это возможно. Я так боялась боли, что целыми днями лежала не двигаясь, морщась от одной мысли об этом. Знаешь, я натерпелась!– Я догадываюсь, но, если бы я не рассердился, ты еще была бы в своей постели, со своей болью, между дочерью, которая дуется на тебя, убежденная, что ты ломаешь комедию, лишь бы делать ей назло, и твоим бывшим с его мелкими заботами, с его навязчивой опекой, чтобы как можно больше отдалить тебя от меня, от Женевьевы, от твоего бутика, от всего того, что ты создала без него.– Пожалуйста, не говори плохо о Пьере. Он тоже страдает: Хлоя жестоко ранила его, но ему ее не хватает. Она помогала ему верить в свое бессмертие.– История заставляет меня жить с мертвыми. И поскольку я всегда имею дело с ними, я в какой-то степени привык.– Когда я лежала в постели, я все время размышляла о том, как я обессилела, потеряла самостоятельность. Два часа не иметь возможности читать, потому что не успела схватить падающие очки. Терпеть, если хочется пипи, в ожидании, когда придет Летисия, чтобы не просить Пьера. Отказаться от мысли полистать альбом по искусству, потому что он слишком тяжелый.– Я знаю, это тяжело: я видел, как потихоньку слабели мои родители и как они страдали от этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39