Вечером в его лодке вы выглядели именно его собственностью. Во всяком случае, мне пришлось вышвырнуть его с крыльца. Надеюсь, это не слишком повредит вашим отношениям.
Келли недоуменно провела рукой по влажным волосам.
– Вышвырнуть с крыльца? Вы действительно вышвырнули его?
– Да, – ледяным тоном отозвался Зейн. – Он достал меня. Поэтому я сграбастал его за воротник и ремень пижонских штанов и перебросил через перила. Но не тревожьтесь – он приземлился на ноги.
Келли смотрела на него, не зная, радоваться этому известию или испытывать отвращение. Зейн был так силен, что с легкостью мог бы выбросить за перила крыльца и не такое тщедушное существо, как Терри Хардести. Она недовольно покачала головой и строго произнесла:
– Насилие ничего не решает. – Какая жалость, что Зейн не зашвырнул Терри в озеро!
Зейн мрачно и зло взглянул на нее.
– Вы когда-нибудь пытались втолковать что-нибудь этому олуху?
– Да.
– Тогда поверьте мне: в этом случае насилие – единственное решение проблемы.
Келли сдержала улыбку. Разумеется, Терри был невыносим – чрезмерно самоуверенный, туповатый и злопамятный, и, вероятно, убедить его можно было только тем единственным способом, которым воспользовался Зейн.
Но она была против любого способа насилия и потому решительно покачала головой и сжала воротник халата у горла.
– Вы настоящий человеконенавистник – вам никто не нравится.
– Да, – подтвердил Зейн, встречая ее взгляд с раздражающе спокойным выражением. – И вы тоже мне не нравитесь сегодня. Я говорил вам, что опасно заплывать так далеко одной.
Келли отодвинула пустую тарелку. То, что с ней случилось, было странной, необъяснимой случайностью; такое, возможно, бывает раз в жизни. Но и Зейн, и Терри считали своим долгом наставлять ее. Келли надоело выслушивать от мужчин поучительные нотации. Она промолчала, только упрямо вздернула подбородок.
– Не появись я здесь, вы бы достались на корм рыбам, – заявил Зейн. – Довольно глупо.
– Верно, верно, – устало согласилась Келли, раздраженно двигая по столу рукой, – больше я этого не сделаю. Мне повезло, что вы появились вовремя и спасли меня от моей собственной глупости; и так далее, и тому подобное… – Она закрыла лицо руками: на нее внезапно накатили испуг, стыд и потрясение. – Но зачем вы приехали? Считаете себя обязанным навещать меня – как и совать нос в дела всех соседей?
Долгую минуту Зейн сидел молча. Келли потерла увлажнившиеся от неожиданных слез глаза. Слишком многое произошло, надавило на плечи, и теперь она ощущала странную опустошенность и душевное смятение.
Келли не отрывала ладоней от лица: было легче отгородиться от Зейна, чем смотреть на него. Ей стоило немалых трудов наконец-то поднять голову. Как всегда, Зейн вызывал в ней настоящую бурю чувств, швыряющую ее из стороны в сторону, как утлую лодчонку.
Почему она так сильно привязалась к нему, зная, что это за человек? Письмо Джимми лежало в другой комнате; да и Мэвис, бдительная Мэвис, не раз предупреждала ее относительно Зейна, а у Мэвис не было причин лгать.
– Мне хотелось поговорить с вами, – наконец произнес он хриплым голосом.
– Так говорите, – сдавленно отозвалась Келли. – Что вы хотите сказать?
– Вы опять собираетесь заплакать? – подозрительно спросил Зейн.
– Нет! – Келли резко мотнула головой, слыша предательскую дрожь в собственном голосе и ненавидя себя за это.
– Поговорим позднее, – тем же нетерпеливым тоном заключил Зейн. – Только не плачьте, не стоит.
– Я не собиралась плакать, а если бы и захотела, вашего совета спрашивать бы не стала, – отозвалась Келли. Комок в горле мешал ей говорить.
– Ложитесь в постель, – без малейшего сочувствия в голосе приказал Зейн. – Вам необходимо лечь.
Келли печально покачала головой.
– Мне надо уйти, – заключил он. – Я больше ничего не могу для вас сделать. Ложитесь в постель.
Келли молча кивнула. Она слышала, как скрипнул отодвинутый стул, чувствовала, как долго Зейн стоит, глядя на нее. Потом – глубокий вздох и стук каблуков по полу. Келли поняла, что Зейн большими шагами пересекает комнату, открывает дверь и плотно прикрывает ее за собой.
Оставшись одна, Келли позволила себе вволю выплакаться. Вспомнила сковавший движения ужас, когда обнаружила, что тонет. Зейн, сильный и надежный Зейн, спас ее. Но как не думать о письме Джимми, обо всех женщинах, которыми Зейн овладел и которых бросил?.. Объятия его были такими ласковыми, такими надежными – как она могла им не довериться?..
Зейн ехал по озаренной лунным светом дороге, наблюдая, как играют тени в серебристом свете.
Ему пришлось уехать так внезапно только потому, что больше он не мог оставаться в этом доме, не испытывая желания вновь обнять ее. И он прекрасно понимал, что на этот раз его объятия не доставят Келли желанного утешения.
Ему хотелось любить ее – до тех пор, пока на небе не погаснут звезды. Глупое, нелепое желание – она обращалась с ним как с прокаженным. Но временами эта девушка смотрела на него с такой лаской в глазах, что ему хотелось схватить ее и никогда больше не отпускать. Однако для чего ему все это? Как мог он, человек, решивший жить тихо и уединенно, связаться с таким клубком противоречий?
Ему не следует даже думать о ней, что толку? Она слишком юна, слишком не подходит ему во всех отношениях, да к тому же неодобрительно относится к нему по причинам, которых Зейн не понимал, и кроме того, им постоянно мешало что-то еще. Ему было необходимо поговорить с ней. Но едва он начал, как тут же чем-то глубоко и сильно уязвил ее. Она не хочет видеть его рядом, а уж тем более – в своей постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58