И все
-таки я сбился. Эти «приветственные» взмахи рук, эта гордость, радость, сч
астье и даже зависть. Все это оказалось лишь верхним слоем, позолоченным
и поэтому неглубоким и неглавным.
Они учились в одном классе. Потом они поступили в одну школу космолетчик
ов. И там, на третьем году обучения, им предложили полет в Дальний Космос. П
ервый полет человека в Дальний Космос. Они были абсолютно психологическ
и совместимы. Это поразило ученых и вселило в них уверенность, что полет з
акончится благополучно.
Потом их начали готовить. Месяцы и годы, расписанные по минутам. Даже редк
ие часы отдыха были тщательно продуманы учеными. Каждый шаг их был запис
ан в протоколах и актах. Конечно, это делалось незаметно, ненавязчиво, нео
бидно. Вряд ли они сами знали это. Разве что чувствовали.
Я уже давно понял, что они любили друг друга. Но разве можно было из этого в
ывести, что они должны были лететь с радостью? Ведь они должны были лететь
на разных кораблях и никогда не встречаться вплоть до посадки на планете
Сиреневой звезды. Правда, у них была постоянная видео Ц и звукосвязь… Ил
и они хотели когда-нибудь побыть одни, после стольких месяцев разлуки, на
ходясь почти рядом.
Стоп… Вот что пришло мне в голову. Они никогда не были одни. Что-то в этом за
ключалось… Да. В записях распорядка их действий и поступков был один про
бел. Всего на несколько часов, когда им удалось запутать, отвлечь опекуно
в. Это было… было… Да, я знал, где это примерно было.
И снова я вызвал авиетку и полетел на заросший ивняком берег таежной реч
ушки. А там я долго стоял над водой, крепко держась за гибкий ствол куста…

Они не вернулись на Землю. В этом был какой-то абсурд. Это было невозможны
м, нечестным, дурацким. Я даже не мог придумать этому слов. Их корабли нашл
и в тысяче световых лет от Земли. Они не дошли до своей цели. «Нежность» бы
ла изуродована неведомой ужасной силой. И _она_ была мертва. «Мысль» была и
зуродована меньше. А _его_ на корабле не нашли. _Он_ вышел спасать _ее_ и не вер
нулся.
Они были первыми, и им необходимо было поставить памятник, созданием кот
орого я и занимался.
Я стоял над рекой и думал. Почему я все время хотел запечатлеть вершину их
славы, их почитания? Не потому ли я не могу удержать мыслью эти картины даж
е на мгновение? Значит, не это было главным в них. Не подвиг, не слава. Это во
обще поверхностное выражение поступков и стремлений человека.
С площадями и аллеями космолетчиков я покончил навсегда. Там они не согл
асятся стоять.
Вот здесь, где-то рядом, они были вместе. Сказал ли он ей, что любит ее? Или эт
о сказала ему она? Было тихо, очень тихо, и чуть слышный плеск волн и шелест
листьев на ивах только усиливали эту тишину, это молчание.
Я стоял и видел, как они шли по траве, с удивлением вслушиваясь в этот прек
расный и молчаливый мир. Это было впервые, далеко от всех людей. И он береж
но обнял ее за плечо, а она прижалась к его груди. Они молчали.
Я мог как хотел приближать эту картину к себе. Мог видеть их фигуры, лица и
глаза. И если они даже не смотрели друг на друга, они все равно взглядом тя
нулись друг к другу.
Молчание.
Они ничего не говорили. Это было молчание, которое красноречивее слов. Он
и все, все, все сейчас говорили друг другу этим молчанием. В эти минуты для
них ничего в мире не существовало, кроме них самих. И его руки ласково, но н
еумело, еще по-мальчишески, обнимающие ее за плечи. Они впервые были одни
и знали, что это ненадолго, возможно, единственный, последний раз. Только т
ам, на планете Сиреневой звезды, они снова смогут взять друг друга за руки
. Память о шумной, на людях, жизни, мысли о предстоящем одиночестве прижима
ли их друг к другу все теснее.
Картина удерживалась легко, без всякого напряжения. Значит, в ней не было
лжи, значит, такими и были эти их минуты, пусть не в деталях, но в главном. Зд
есь начиналась моя работа. Я мог остановить эту неосязаемую еще картину
в любой миг, потом добавить детали, увеличить размеры. Я мог сделать скуль
птуру величиной с Эйфелеву башню, если ее захотят поставить на огромной
площади. А потом бы я сделал постамент и написал на его необычных формах: «
Мысль» и «Нежность». И так бы они и остались на века, осязаемые, в камне или
металле, знакомые миллионам людей, чуточку непонятные, потому что ведь д
ля всех они были героями, а я хотел сделать их людьми обыкновенными, прост
ыми, как все другие, как ты да я.
Меня могли и не понять. Но это была правда. Эти минуты, это удивительное мо
лчание составляли все существо их жизни. Я сделаю модель, покажу ее специ
алистам, пусть спорят, доказывают, у меня перед ними преимущество. Я понял
их души, и никто, кроме меня, не сможет удержать картину своею мыслью, если
только она не совпадет с моей. Никому не удастся сделать их только героям
и, потому что главным в них была любовь. Любовь друг к другу, а через нее ко в
сем людям, ко всей Земле. И пусть они уходили одни, своею любовью они уноси
ли с собой всю Землю.
Молчание…
Они спустились к реке.
Он сел на корявое, выброшенное на берег волной замшелое бревно. А она опус
тилась рядом с ним, положила голову на его колени и протянула вверх руки к
его лицу. А он нагнулся над ней.
Это был тот миг! Я понял. Я уже ничего больше не хотел изменять. Пусть все бу
дет так!
Так, так, все так! Сейчас в этом молчании, в этих поднятых кверху ее руках, в
его склонившемся над ней лице начинала рождаться их слава.
Я остановил картину…
Я учился. Я создавал скульптуры и раньше.
1 2 3 4