— Сходи-ка лучше за картошкой, а я пока мясо поставлю варить. Я сама недавно пришла.— Ленка на улице бегает? — строго спросил я.— На улице.Я взял сетку и пошел в магазин. Потом подметал пол, хлебал борщ, читая книгу, просматривал газеты, сидел у телевизора. Дочка наша уже легла спать. Вероника кончила свои домашние работы, устало опустилась на диван и спросила:— Что там в газетах пишут?Я, как обычно, не ответил, да она и не ждала от меня ответа. А я вдруг сказал:— Вероника, завтра я задержусь. У меня срочное дело.— Что еще за дело? — безразлично спросила жена.— Да так. С человеком одним надо встретиться.— Мне тоже надо, — вдруг сказала она.— Странно, ты же никуда обычно вечером не ходишь...— Ты тоже обычно сидишь вечером, уткнувшись в телевизор.— Да я ничего. Надо так надо. Только вот как Ленка одна дома будет?— Ой, да большая она уже! Обед на газовой плите сама разогревает.— Ну хорошо. А во сколько ты вернешься?— Не знаю точно. Может, в семь, может, позже.Вопреки своим правилам, я выгладил брюки. Вероника смотрела на меня удивленно.На следующий день без пятнадцати шесть я был уже около кинотеатра. Верный изменитель внешности, конечно, спокойно лежал в кармане. Я не очень-то верил, что Вероника придет на свидание. Мне и хотелось, чтобы она пришла, потому что я знал, она будет не такой, как дома, и в то же время я был немного оскорблен, задет, что моя жена ходит на свидание с кем-то другим. Ведь для нее я сейчас был, конечно, другим. И вот я стоял и ждал.Она все-таки пришла. Чуть раньше назначенного срока.Как истинный влюбленный, я бросился к ней навстречу.— Здравствуйте, Вероника! Я все боялся, что вы не придете.— Я просто случайно шла мимо и увидела вас, — ответила она, стараясь казаться рассеянной и безразличной. Но я-то знал, что случайно в этом районе города она не может оказаться.— А вот в кино я рас пригласить не могу, — сказал я. — Все билеты уже проданы. Если вы не будете против, то завтра я обязательно достану билеты. Соглашайтесь...— Не знаю, что и сказать, — ответила Вероника. — Я так давно не была в кино. Но дома-то что без меня будут делать?— А разве ваш муж не приглашает вас в кино, театр?— Это ему и в голову не приходит.— Вот скотина, — искренне сказал я.— Вы действительно так думаете? — спросила Вероника.— Да. Я так думаю.— Тогда я принимаю ваше предложение. А что мы будем делать сегодня?— Сегодня? На улице тепло. Можно просто побродить по Университетской роще, — сказал я. — И еще. Разрешите мне, пожалуйста, взять вас под руку.— А вы такой же, как и все, — сказала моя жена, но взять под руку разрешила.Мы долго гуляли по узеньким тропинкам Университетской рощи. Погода, что ли, тут виновата или лунный свет и искры на снегу? Но мне с Вероникой было удивительно хорошо. Она рассказала про свою школу, где преподавала историю, про учеников и товарищей, про директора и про подготовку к смотру художественной самодеятельности. Все в ее словах было интересным для меня. А говорила она увлекательно. Она была прирожденным рассказчиком.Я слегка прижал ее локоть к себе. Она вся напряглась, вырвала руку и сказала:— Алексей, ведите себя благоразумно.И мне стало стыдно, словно я пытался соблазнить чужую жену. А ведь сейчас мне так хотелось обнять ее за плечи и стоять, чуть-чуть покачиваясь, уткнувшись лицом в ее платок, и ничего не говорить, молчать.— Вероника, ради бога, извините меня, — сказал я. — Со мной что-то произошло. И мне так хочется обнять вас...Вероника холодно посмотрела на меня и сказала:— Почему бы вам это не проделывать со своей женой?— Почему? — задумчиво повторил я. — Если бы она этого хотела.— Значит, только потому, что ваша жена не хочет ваших объятий, вы и пригласили меня сюда?Я испугался. А вдруг она сейчас уйдет и никогда не будет больше этой ночи, этих деревьев, ее тихого голоса, скрипа шагов. Ничего больше не будет.— Вероника, — сказал я. — Мне хорошо с вами. И моя жена тут ни при чем. Не уходите. Пусть этот вечер будет счастливым.— Моему мужу тоже никогда не приходит в голову обнять меня, — вдруг сказала она. И я чуть не сел в снег.Она протянула мне руку, и мы побежали, как когда-то, лет десять назад, прямо по целине, проваливаясь чуть ли не по пояс, и даже упали в сугроб и долго барахтались, пытаясь выбраться. А когда наконец нашли аллею, то были все в снегу, как дед-мороз и снегурочка. Я отряхнул ее, но снег попал ей за воротник, и она смешно съежилась, полуоткрыв рот. Губы ее были совсем рядом, в трех сантиметрах от моего лица. И глаза у нее были закрыты, но я не осмелился поцеловать ее. Я боялся, что она рассердится и прогонит меня.Возвращались мы, взявшись за руки, как мальчишка и девчонка. Я проводил ее до подъезда. Мы стояли еще минут пять, потом она сказала:— Я замерзла. Уходите, Алексей.— Завтра в шесть. Там же. Не забудьте, Вероника, — сказал я.Она кивнула и убежала в подъезд. А я постоял еще немного, потом дошел до табачного магазина, купил там сигарет и вернулся домой. Перед дверями на лестничной клетке вытащил свой изменитель внешности, выключил его. И так мне захотелось швырнуть его куда-нибудь подальше или просто растоптать! Но почему Вероника дома со мной не такая, какой была сегодня в Университетской роще? Все из-за этого идиотского изменителя внешности. Но я не выбросил и не растоптал его. Пусть хоть ей будет хорошо.Когда я зашел в квартиру, Вероника что-то пела на кухне, но сразу же смолкла, увидев меня. Она уже переоделась в старенький халатик и домашние туфли. И вообще она стала обычной, какой я привык ее видеть всегда. Я тоже переоделся, напялив свое вылинявшее трико, висевшее на мне мешком, и заглянул на кухню.
1 2 3 4