– Тели высмеивает меня беспощаднее всех.
– Но ведь он вам нравится? – спросил Эрбийон, тронутый нежностью, прозвучавшей в голосе Бертье, когда он произносил фамилию капитана.
– Нравится ли он мне! – воскликнул его товарищ. – Вы знаете, мой друг, здесь вы не найдете никого, кто бы не был готов отдать за него свою жизнь. Не знаю, как вам это объяснить. Этот двадцатичетырехлетний парень – наша душа, жизнь эскадрильи. Ее радость, ее отвага, ее молодость! Как наблюдатель он награжден крестом, как пилот – шестью нашивками в виде пальмовой ветви, и он никогда об этом не рассказывает. Если бы мы ему позволяли, он летал бы по десять часов в сутки. А какой он товарищ! Да вы и сами увидите!
Тут от смелого лица, с первого же взгляда понравившегося молодому человеку, подобно сияющему нимбу полился свет похвал в адрес капитана.
– А как остальные? – спросил он.
– Все – отличные ребята, – ответил Бертье, – но Тели – это что-то совсем особенное. И каждый из нас это знает.
Они беседовали довольно долго. Жан заочно познакомился со своими товарищами. Крестьянин Дешан сначала был зачислен в пехоту, но после полученных ранений списан со службы; затем он пошел в авиацию. После капотирования в вечерний туман, когда ему проломило бока, вырвало большой палец на руке и изуродовало лицо, его списали во второй раз, но он опять вернулся и с тех пор сбил три самолета; капитан Ройар, наблюдатель, перешел из команды обслуживания экипажей, старый солдат, наивный и раздражительный; Андре де Новий, высокомерный и отважный, очень холодный, жесткий, из всех наименее любимый, толстяк Марбо, бывший кадровый старшина, пришел в авиацию только ради надбавки за полеты, что позволяло ему поскорее жениться на одной фермерше из Нормандии, человек мирный, не любящий рисковать без нужды, но при необходимости – самый надежный и самый храбрый из наблюдателей.
Бертье обо всех рассказывал с непроизвольной, доверительной благожелательностью и с каждой минутой становился Эрбийону все ближе и дороже.
Звон колокола, приглашавший к обеду, прервал их беседу.
– Мне нужно поскорей одеться, – воскликнул Бертье. – Капитан не любит, когда опаздывают.
Входя в столовую, где собрались многие офицеры Эрбийон был встречен всеобщим возгласом:
– Офицер-стажер, в бар.
Поскольку он ничего не мог понять, ему объяснили что самому молодому поручается наливать напитки и получать за них деньги. Смущенный, оглушенный, счастливый от зарождающейся непринужденности в общении, он занял свое место за уставленным бутылками сооружением.
Много пили и громко разговаривали. Только что принесли газеты, и парижские новости вызвали спор, однако все потонуло в этом звонком и незамысловатом веселье, которое является привилегией школьников и солдат. Когда появился капитан, оно все еще не утихало.
– В добрый час, здесь уважают традиции, – сказал он, заметив Эрбийона у стойки. – Один вермут, новичок, и отпускайте старикам по полной мере.
В этот же самый момент у двери показался силуэт Марбо. Он был в свитере. Тели бросился к нему с криком:
– Здесь не для механиков!
Марбо, с трубкой чернильного цвета в зубах, вздохнул:
– Без куртки, так удобно.
– Штраф! – выкрикнул Дешан.
– Нет, – сказал толстый лейтенант с неподдельной тревогой в голосе. – Вы не можете со мной так поступить.
– Тогда оденься, бесстыдник, – изрек неумолимый Тели.
Когда Марбо вернулся, Дешан предложил:
– Капитан, надо бы показать новичку эскадрильную кадриль, а, как ты считаешь?
Внезапно Эрбийона подхватили сильные руки, подняли над стойкой бара и закружили в диком и примитивном ритме, и все это продолжалось вплоть до появления первого блюда.
За столом он продолжил обучение своей роли младшего. Ему пришлось прочесть меню, и Тели совершенно серьезно предупредил его, что в следующий раз он должен будет сделать это в стихотворной форме; какие только шуточки на него не сыпались, какими только нарядами вне очереди ему не угрожали! Под шквалом подтруниваний он чувствовал себя гордо и радостно, так зарождалась связь с этой группкой сплоченных людей, к которой ему так хотелось принадлежать.
К концу обеда Эрбийон настолько хорошо вжился в роль, что, когда затрещал телефон, он бросился снимать трубку. Из штаба армии вызывали начальника эскадрильи.
По знаку Тели все смолкли, и он взял трубку. Радость на всех лицах, обращенных к озабоченному капитану, сменилась тревожным вниманием. Вдруг Тели воскликнул:
– Но, господин полковник, ведь в таком тумане это сделать невозможно!
Вновь восстановилась тишина, в которой ощущалось, что по колдовской невидимой ниточке издалека надвигается решение о чьих-то судьбах. Тели добавил:
– Уверяю вас, господин полковник, это чистое безумие.
И еще:
– Мы попытаемся, господин полковник, но я ни за что не ручаюсь и пошлю только добровольцев. В противном случае мне потребуется приказ в письменном виде.
Он тяжело опустил трубку, и Жан услышал как по залу пробежал шепот, смысла которого он не улавливал.
– Разумеется, эти господа ни в чем не сомневаются!
– Штабные всегда так себя ведут!
– Вот бы им хоть один денек подержать рычаг управления у ног!
– Если бы у них хоть глаза были на месте!
Тем временем капитан подошел к окну и внимательно вгляделся в грязное небо. От гнева у него дрожали губы. Было видно, что он не решается заговорить. Наконец он шагнул к столу и коротко сказал:
– Они предполагают, что с другой стороны стягиваются войска. Господин генерал хочет, чтобы мы проверили.
– Вот пусть его шофер и свозит его туда, – проворчал Марбо.
– Заткнись, – грубо прикрикнул Тели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51