Из-за этих раздумий он пришел в сад всего за несколько минут до назначенного времени. Едва он двинулся по маленькой аллее, откуда был виден левый берег, как тут же заметил Пьера и направился к нему.
Марсель рванулся как раз в этот момент.
Даже если бы решение Марселя не было таким твердым, уже один только крик Северины, страстный, смертоносный, идущий из недр плоти, заставил бы его ударить. Этот крик настраивал душу на боевой лад, подогревал кровь – именно этого опасался Ипполит, когда говорил о Марселе. А поскольку удача уже несколько раз сопутствовала ему в трудных делах, сейчас уже ничто не могло остановить его.
Он бежал, держа пальцы на раскрытом в кармане ноже со стопором. Голова у него была ясная, и Марсель размышлял: "Он упадет, я прыгну на газон, и раньше, чем меня хватятся, Альбер рванет вперед". Он верил в свою силу, в свою ловкость и в сноровку своего шофера. Но в расчетах своих он не учел возможность вмешательства Пьера и настороженности того, кого он наметил своей жертвой.
Видя, что прямо на Юссона несется какой-то человек, Пьер, шедший им навстречу, сделал повелительный предупреждающий жест. Юссон резким движением, которое не получилось бы столь быстрым, если бы инстинкт его не был начеку, обернулся и уклонился от удара. Перед его лицом что-то сверкнуло. Марсель, гибкий, как животное, тут же обрел равновесие и опять занес нож. Но Пьер бросился вперед. Рядом со своим лицом он увидел чье-то искаженное металлической ухмылкой лицо. Удар достался ему. Поразил его в висок.
Марсель еще мог бы убежать. Но он понял, что ударил мужа Северины. Его замешательство длилось всего секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы его погубить. Пьер зашатался, Юссон схватил запястье, которое держало потускневшее оружие. Марсель попытался вырваться, но в тощем теле его противника жила редкая сила. К тому же на подмогу уже спешили прохожие, уже раздавались свистки полицейских. Марсель прекратил сопротивление. У его ног лежал неподвижный человек.
X
После всех окольных путей, поворотов и бесконечных остановок Альбер окончательно остановился на площади Бастилии.
– Ну а теперь давай сматывайся, – сказал он Северине.
Та не поняла.
– Вылезай, – с угрожающими нотками в голосе приказал Альбер. – Сегодня не тот день, чтобы слишком высовываться.
Северина вяло повиновалась и, лишь когда он уже готов был тронуться с места, спросила:
– А Марсель?
Альбер посмотрел на нее со злостью, но ее искреннее непонимание было столь очевидным, что он только проворчал:
– Читай вечером газеты! И подумать только, что все это ради тебя!
Форд быстро исчез из виду.
– Я должна возвратиться домой, – громко сказала Северина.
Двое прохожих, обернувшихся, чтобы улыбнуться женщине, которая разговаривала сама с собой, вывели Северину из оцепенения. Ее способность воспринимать действительность прервалась в тот самый момент, когда она увидела, как Марсель готовится к прыжку. Тряска в машине и бесцельная езда окончательно ее истомили. Северине показалось, что она ехала целую вечность в этом подозрительном автомобиле с этим немым, вцепившимся в руль человеком. Между тем теперь нужно было снова пускаться в путь, не зная, куда он приведет. Бросая Марселя вперед, она надеялась выстроить стену, вырыть ущелье, воздвигнуть нечто непреодолимое между собой и будущим. А тут она вдруг почувствовала, что ни одно живое существо не в состоянии вырваться из непреложного сцепления событий. С трудом, на ощупь продираясь сквозь плотную, как хаос ее мыслей, муку, она пыталась связать то, что она прожила, с тем, что ей еще предстояло прожить.
Марсель убил, в этом она не сомневалась. Это не вызывало у нее никаких эмоций. Мужчины, их поступки, как и ее собственные поступки, выглядели абстрактными знаками, преходящий смысл которых ей нужно было расшифровать. Марсель убил Юссона. Юссон должен был рассказать Пьеру то, что тому не следовало знать. Отсюда все ее страхи. Юссон больше ничего не скажет. Следовательно, ей больше нечего бояться. Значит, она может повидаться с Пьером. Даже должна. Уже пора обедать.
Когда Северина пришла домой, у нее даже не хватило сил, чтобы удивиться тому, что Пьер еще не вернулся. Она прилегла на постель и тут же заснула. Даже громкий звонок, раздавшийся часа в два в безмолвной квартире, не смог ее разбудить. Она не слышала, как горничная постучала и потом вошла.
– Мадам, мадам, – стала горничная звать все громче и громче, пока Северина наконец не открыла глаза, – там пришел доктор, он хочет сказать что-то очень серьезное о господине Серизи.
Первая мысль, которая пришла Северине в голову после короткого забытья, вернувшего ее к прежним переживаниям, была о том, что Юссон успел все рассказать и что Пьер не хочет возвращаться домой.
– Я не хочу никого видеть, – сказала она.
– Нужно, мадам, – настаивала горничная таким тоном, что Северина тут же направилась в гостиную.
Практикант из больницы был очень бледен.
– Мадам, – сказала он, – произошел несчастный случай, который просто никто не в состоянии объяснить.
Он замолчал, подыскивая слова и надеясь, что его прервут, но его не прервали. Суровое выражение, застывшее на лице Северины, внушало ему страх.
– Успокойтесь, ничего непоправимого, – быстро сказал он. – Вот… Серизи ударили ножом в висок.
– Кого?
Северина бросилась к практиканту так стремительно, что тот едва осмелился повторить:
– Серизи.
– Моего мужа? Пьера? Вы ошибаетесь.
– Я работаю с ним уже целый год, мадам, – с печалью в голосе сказал практикант, – и я люблю его, как все его у нас любят… Да, его ударил какой-то тип, который, кстати, арестован.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50