– говорила Джой.
– Да-да-да, – откликалась Джой. – На лечение совсем не остается времени.
Я восприняла их уход с облегчением, приятно удивленная, насколько им помог курс терапии. Их бизнес расцветал, и Мей могла вполне нормально разговаривать по телефону, договариваясь со своими заказчиками. Уверена, что с непривычки их клиенты поражались внешнему виду и манерам сестер, но они, по-видимому, неплохо справлялись со всеми своими обязанностями, потому что в бизнесе они преуспевали.
На последний сеанс они опять принесли свою белую корзинку с путеводителем Фодора по Карибским островам и шляпой от солнца. – Счастливо, счастливо, – долго доносилось до меня из вестибюля.
Я с любовью махала им вслед.
* * *
Уильям вернулся из Англии весь сияющий от счастья. Их поездка в бывшее фамильное поместье была трудной, но эффективной. В спальне родителей ему удалось отыскать то место на каменной стене, которое в детстве напоминало ему лицо эльфа. Он помнил, что во время отцовских нотаций он всегда стоял, уставившись в это место.
Обсуждая с сестрой помолвку отца, он осознал, что во многом весь ход событий определялся его собственной трусостью, и тогда он смог в какой-то степени простить отца и себя.
– Доктор Ринсли, я вам очень благодарен, – сказал он. – Вы помогли мне сбросить оковы, которые висели на мне всю жизнь.
Он быстро-быстро заморгал и отвернулся.
Уильям заканчивал курс терапии и был одним из тех немногих, чей уход не был связан с теперешним моим положением. Наша совместная работа и изменения в его жизни привели к удивительному прогрессу.
Мне было грустно думать, что мы расстанемся. Он так много для меня значил. И все-таки я готовила себя к битве, которая требовала полной отдачи, так что я планировала до суда завершить лечение всех моих пациентов. Я даже не задумывалась, разрешат ли мне практиковать после суда, да и захочу ли я сама это делать. При сложившихся обстоятельствах хозяин помещения, где я арендовала офис, согласился прервать срок аренды до суда.
54
Я все еще проводила четыре часа в неделю с пациентами, и вместе с платой за консультации мне удавалось сводить концы с концами, но на большее денег уже не хватало.
Чтобы сэкономить, я готовила сама и даже научилась делать вкусные фруктовые пирожные, хотя мне и пришлось консультироваться с шеф-поваром ресторана по телефону, как запекать сладкие яблоки.
Однажды утром, борясь с депрессией и одиночеством, я отправилась в двухчасовую поездку в Дель Map на скачки. Я выбрала место на открытой трибуне рядом со студентами, неработающими мамашами и рабочими-иммигрантами и поставила по два Доллара на тех лошадей, у которых были самые короткие клички. Я даже умудрилась выиграть двадцать долларов.
Я все еще не прекратила диету, прописанную мне дерматологом, и состояние кожи у меня значительно улучшилось, за что я была очень благодарна Андербруку. Приятнее всего я была удивлена контактными линзами. Мне подобрали такую пару, которая не мешала, я могла видеть боковым зрением, и на лице у меня теперь не было ничего, что отделяло бы меня от других людей.
В этом же месяце мне позвонил Умберто и сказал, что до него дошли слухи, что я пеку яблочные пирожные. Я сказала, что это, наверное, звучит абсурдно после всего, что случилось. Он предложил прийти и помочь.
– Нет. Мне нужно время, чтобы привести свои чувства в порядок. Я уже больше не уверена в себе. Можно, мы пока ограничимся телефонными разговорами?
После этого он звонил мне каждое воскресенье утром. Может быть, он хотел проверить, нет ли кого в моей постели после субботнего вечера, но я там всегда была одна. Он рассказывал, на каких обедах и вечеринках он побывал, и хотя он тактично умалчивал об этом, я поняла, что он с кем-то встречается. Мне пришлось забыть о своих чувствах, потому что в данный момент я не была готова ни к каким другим отношениям с ним, кроме дружеских.
Хотя я все так же говорила с Вэл каждый день по телефону, и она оставалась моей главной поддержкой, но единственным истинным моим другом в этот период стала Линда Моррисон. Она единственная из моих знакомых была свободна днем, потому что работала в вечернюю смену, и очень часто по утрам я подъезжала к ее дому, чтобы побродить вдоль каналов.
Однажды, когда мы прогуливались в Венис по дощатому настилу на пляже, я обратилась к ней:
– Я просто ненавижу свою квартиру. Она такая мрачная и отвратительная, а этот зеленый ковер с начесом – просто тошнотворен.
– Ну, от начеса тебе не отделаться, а вот цвет изменить можно. Есть такая хитрость, которой я научилась у одного укладчика ковров, с которым встречалась в прошлом году. Достань один из шампуней для чистки ковров и вместо предлагаемых растворов используй отбеливатель, наполовину разбавленный водой. Тогда и инструмент не испортится, и ковер отбелится. Только на один день тебе придется уйти из дома, потому что вонь будет страшная.
– Серьезно?
– Абсолютно. Я тебе с этим помогу.
В следующее воскресенье Линда и я отбеливали ковер, а потом я отвезла к ней Франка и переночевала там. Я крепко проспала всю ночь в спальном мешке, хотя утром у меня все онемело и болело. Как хорошо было вновь оказаться у себя. Около полудня она высадила меня с Франком около дома, где была моя квартира.
Когда я прошлась по отбеленному ковру, я просто испытала шок. У него теперь был изумительный бледно-зеленый цвет, но когда я шла по нему, то волокна ворса отпадали, и на месте моих следов оставалась только основа. Франк носился по комнате, поднимая клубы ворсинок, сам весь покрытый ими.
Я позвонила Линде и оставила ей сообщение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114