Когда они поступают, я обязана бросать все. И с этим ничего не поделаешь.
– Если мы действительно близки друг другу, я научусь с этим мириться. Но с Франком тоже придется что-то делать.
– У меня есть один знакомый. Он психолог – специалист по животным. Я сегодня позвоню ему.
Специалист по животным прибыл к Умберто в субботу, в девять часов утра. Джард выглядел старше, чем я его помнила. Он слегка округлился, и над его бермудами цвета хаки свисал небольшой животик. Он уселся в гостиной и стал внимательно слушать наш рассказ. При этом он кивал головой и поглаживал Франка, уткнувшегося носом ему в ноги.
– Тут есть две причины. Во-первых, Франк ревнует Сару к вам, – сказал он Умберто. – Он привык быть мужчиной в доме, а вы вторглись на его территорию. Во-вторых, он никак не может привыкнуть к новому месту.
– Не надо шутить, – сказал Умберто.
– Собаки такие существа, для которых привычка много значит. Они ведут себя лучше, когда все им привычно.
Я была вынуждена признать, что никогда не занималась воспитанием Франка. Джард доверительно улыбнулся.
– Нет проблем. Мы можем начать прямо сейчас. Но есть одно непременное условие. Это должен делать Умберто.
Умберто неодобрительно покачал головой.
– Я так и знал, что все сведется к этому. Франку пришлось все время ходить в строгом ошейнике. Для занятий Умберто использовал крепкий шестифутовый поводок. Обучение началось с выполнения элементарных команд.
– И еще – больше никогда не бейте его, – добавил Джард. – Возьмите банку из-под арахиса, наполните ее наполовину монетами и в следующий раз, когда он направится к дивану, хорошенько встряхните ее. Шум испугает его, и он больше не подойдет к дивану.
– Я и не подозревал, что это так сложно, – пробурчал Умберто.
– Но и это еще не все. Уделяйте Франку минут по десять в день, чтобы поиграть в его любимую игру.
– Его любимая игра, это описать диван с той стороны, где я сплю, – высказался Умберто.
Джард рассмеялся и почесал Франка за ухом.
– Попробуйте побросать ему мячик или повозитесь с ним на полу.
– Я лучше попробую мячик. – Умберто стряхнул с рубашки воображаемую шерсть.
Они отправились во двор, и я стала с удовольствием наблюдать, как Джард учил Умберто управляться с поводком и строгим ошейником. Франку все это не доставляло никакого удовольствия. Он высунул язык, садился, когда требовалось стоять и ложился, когда нужно было сидеть.
– Вы только посмотрите на него, – крикнула я. – Это совершенно бесполезно.
– Нет, – ответил Джард. – Просто это требует времени и упорства. Но я обещаю вам, что это поможет.
35
Каждый раз, когда Ник посещал ранчо Мак Катченов, он увозил с собой что-нибудь, что символизировало для него семейную жизнь, по которой он так тосковал: детские тарелочки Мегги с изображением всевозможных зверушек, кубки ее отца, полученные за победы в гольфе, видеозаписи дней ее рождения. Каждую неделю мы обсуждали с ним значение тех или иных предметов в надежде, что у него пройдет потребность красть. Про себя я думала, что он может подобрать ключ к моему кабинету и украсть из него что-нибудь.
В последние недели отношения между Ником и Мегги сделались особенно бурными – он то неудержимо занимался с ней любовью, то изводил ее. Он ненавидел ее железное спокойствие. Несколько раз я замечала ему, что его чувства к Мегги повторяют то, что он испытывал ко мне, но он неизменно отвечал:
– Это другое, – и отказывался продолжать разговор.
Подготовка к очередному суду совсем измотала его. Он защищал интересы человека, который перенес мозговую травму в результате воздействия токсичных химикатов, и компания Ника должна была выступить против «влиятельных шишек», обвиняя во всем корпорацию, которая эти химикаты производит. Этот случай должен был стать решающим в карьере Ника. Компаньоны возлагали на него большие надежды. Они вложили в судебные издержки сотни тысяч долларов, зная, что, если он выиграет, это принесет огромную прибыль.
Когда суд начался, каждый наш сеанс стал сводиться к анализу прошедшего дня, к пересказу выступлений свидетелей и того, какое они произвели впечатление на присяжных.
На второй неделе процесса он сказал как-то:
– Не исключено, что сегодня я проиграл все дело. Я растерялся во время перекрестного допроса. Не смог противостоять этому парню. Не смог сосредоточиться. Я попросил десятиминутный перерыв просто для того, чтобы привести мысли в порядок. Хорошо еще, что он был сегодня последним свидетелем.
– А что, по-вашему, произошло?
– Не знаю. Я слушал его и думал: этот решающий. Если мне удастся победить его, можно смело идти домой. Но я продул.
– Может быть, мысль о том, что он большая шишка, оказала на вас такое влияние?
– Да, но обычно я люблю рискованные моменты, когда на карту поставлено все.
– Возможно, это другой случай.
– Да, я могу лишиться работы.
Я надеялась, что это не так. Ник был совершенно выбит из равновесия.
– Но знаете, что смешно? Раньше у меня все получалось в зале суда, а потом я бежал в туалет с поносом. Теперь же все было ужасно, но зато с моим желудком все в порядке.
– Может быть, на последнем этапе и в суде все будет в порядке, и вы будете хорошо себя чувствовать. – Я цеплялась за последнюю надежду.
Вэл как-то раз взглянула на меня и сказала:
– Ты так похудела. Что случилось?
– Очень много работы. Даже перекусить некогда.
– Все тот же пациент?
– И он тоже. Это все равно, что ходить по канату без страховки. Иногда мне кажется, что он вот-вот потеряет контроль над собой. Но чтобы его госпитализировать, оснований недостаточно. Клянусь, что больше никогда в жизни не возьмусь ни за один подобный случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114