– Посмотри, что он сделал! Он разодрал две диванные подушки и сожрал все их содержимое! – Он потряс тряпками у меня перед лицом. – Это животное уничтожило диван стоимостью десять тысяч долларов!
Я совершенно вышла из себя и встала.
– Мне наплевать на диван! Ты собираешься мне помочь, или я сама понесу его в машину?
– Чертова собака! – Красивый рот Умберто исказила злобная гримаса.
Франк весил почти пятнадцать фунтов, и донести его до машины сама я не могла. Я была готова сорваться в истерику.
– Будешь ты мне помогать или нет?
– О Боже праведный! – Умберто схватил полотенце, завернул в него пса и понес к машине.
Ветеринаром оказалась женщина с длинными, по самую талию светлыми волосами:
– Растительный пух и поролон, который он сожрал, расширился у него в желудке. Если все это не выйдет в течение следующих нескольких часов, нам придется прибегнуть к хирургическому вмешательству.
За те четыре часа, что мы просидели в ожидании на неудобных пластмассовых стульях, мы с Умберто не сказали друг другу ни единого слова. Один раз он сказал, что пойдет пройдется, а когда вернулся, от него пахло табаком.
– Я не знала, что ты куришь, – заметила я.
– Я и не курю. Только когда чем-то расстроен. – Неоновые лампы отбрасывали мрачную тень на его лицо.
К моему огромному облегчению операция Франку не потребовалась. Внутривенные вливания и рвотные препараты сделали свое дело. Мы оставили его в лечебнице еще на один день, а сами медленно поехали домой. Молчание давило на меня.
Попав в дом, я впервые заметила, сколько Франк всего перепортил. На ковре в гостиной лежали остатки двух великолепных диванных подушек. Набивка была выпотрошена и наполовину съедена. Кровавый след, тянущийся от кухни к входной двери, довершал эту ужасную картину.
Я обессиленно рухнула на стул в столовой:
– Я знаю, что он испортил твой диван. Я заплачу за него. Обещаю.
Умберто взял из кухни пакет для мусора, а затем, молча, пошел вдоль оставленного Франком кровавого следа, собирая останки подушек.
Я сказала:
– Я знаю, как ты любил этот диван. Я расплачусь с тобой в течение четырех месяцев.
Умберто помрачнел, швырнул на пол пакет и подошел к столу.
– Дело не в деньгах! Мне наплевать на деньги! Дело в нас! Просто эта собака волнует тебя гораздо больше, чем я!
– Это неправда!
– Неправда? – он стукнул кулаком по столу. – Ты выйдешь за меня замуж? Понятно, что нет. Ты сократишь свою работу, чтобы уделять мне больше времени? Господь не велит. Ты хотя бы снимешь с себя подаренное мной дорогое платье так, чтобы не порвать его? Об этом нечего и думать! Ты думаешь только о себе и о том, что нужно тебе. Я устал от этого! Я устал значить для тебя меньше, чем что бы то ни было другое, включая твою собаку. Я заслуживаю большего!
Я уронила голову на руки и заплакала. Через несколько минут Умберто поднялся и ушел в спальню.
Вдруг я вспомнила свою мать, как она в таком же точно положении рыдала из-за неверности моего отца. Тогда, спрятавшись под лестницей, я поклялась себе, что никогда не позволю ни одному мужчине довести себя до подобного положения.
Если между нами все кончено, решила я, то я должна уйти достойно. Я пошла на кухню, чтобы навести порядок.
Моя голова разламывалась, во рту у меня пересохло. Склонившись над фарфоровой раковиной, я умыла лицо холодной водой и несколько раз наполняла ею ладони, чтобы напиться. Мне не хотелось оставлять в доме Умберто никакого беспорядка, ни одного грязного стакана. Я решила вымыть пол на кухне, пропылесосить ковер и уйти.
Я нашла в кладовой тряпку и наполнила таз мыльной водой. Эсперанца устроила невообразимую возню и стала раскачивать свою клетку. Для нее подошло время завтрака. Я сняла ткань, которой была завешена клетка, и пожелала ей доброго утра.
– Мне плевать на деньги! – громко прокричала птица. – Мне плевать на деньги!
Несмотря на все свое отчаяние, я не выдержала и рассмеялась, а затем, просунув в клетку палец, почесала ей шейку. Когда работа была окончена, в кухню вошел Умберто. На нем был чистый спортивный костюм, а в руках он держал пакет с мусором.
– Боже праведный! – прокричала Эсперанца. – Позовите моего адвоката!
Мы оба посмотрела на птицу, затем друг на друга и усмехнулись.
– Мне плевать на деньги! Поторапливайся! – кричала Эсперанца.
Мы рассмеялись еще громче.
– Ты выйдешь за меня замуж? Ты выйдешь за меня замуж? – не унималась птица.
Я приставила швабру к раковине и подошла к Умберто.
– Я очень люблю тебя, – сказала я. – Пожалуйста не бросай меня.
– Подойди сюда, – сказал он, отошел к обеденному столу и сел. – Если мы с тобой хотим продолжить наши отношения, кое-что придется изменить.
Я села напротив и кивнула головой.
– Ты хочешь проводить больше времени со мной по вечерам?
– Да.
Я еще не представляла себе, как это мне удастся, но мне не хотелось его потерять.
– А как насчет этого твоего особенного пациента? Ты собираешься когда-нибудь избавиться от него?
«Неплохой вопрос», – подумала я.
– Мне бы Хотелось передать его кому-нибудь другому, но для этого нужно выбрать удачное время. Иначе все, чего мы добились, пойдет насмарку.
– Хорошо, я уважаю твое мнение. Просто я устал от этого.
– Дорогой, извини меня. Я все сделаю, чтобы как можно больше времени проводить с тобой. Я не виню тебя за то, что ты вышел из себя.
Он поднял руку и слегка раздвинул большой и указательный пальцы.
– Я вот настолько близок к тому, чтобы расстаться с тобой.
Мои глаза снова наполнились слезами.
– Я надеюсь, что ты этого не сделаешь. Единственное, что ты должен принять, это мои экстренные вызовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114