Я уверена, что для ваших поваров это не проблема.
– Совсем наоборот, – возразил Умберто, – в ресторане никогда не поешь так вкусно, как дома.
Мама написала ему рецепт на бумажке и объяснила, как следует замешивать тесто. Умберто внимательно слушал, уточняя, какие лучше использовать орехи и шоколад, хотя мне было совершенно очевидно, что он разбирался в этом гораздо лучше, чем моя мать. Глядя на то, как они склонились над рецептом, я вдруг нашла в них очень много общего. Как глупо было с моей стороны не заметить этого сразу!
С папой Умберто тоже нашел общий язык. Он словно из ниоткуда извлекал имена бейсболистов, результаты футбольных матчей и даже делал прогнозы на предстоящий розыгрыш суперкубка. Он заставил отца смеяться, пить пиво и чувствовать себя счастливым этой ночью. В знак наивысшего признания отец достал для него свою старую, потертую бейсбольную перчатку. Каждый раз, когда он радовался, он доставал перчатку и ловил ею мяч. При этом каждые пять минут он издавал звук, напоминающий удар битой по мячу. Позднее, когда мы с Умберто без сил повалились на мою старую двуспальную кровать, я спросила:
– Откуда ты все это знаешь? Ты ведь никогда даже не смотришь футбол?
Он усмехнулся: – Я должен уметь разговаривать с любым человеком. У нас в ресторане бывает множество футболистов. Вчера один из них перечислил мне всех претендентов на выход в финал. Мне показалось, что твоему отцу это будет интересно.
– А что ты скажешь о моей матери?
– Мне она понравилась, только она показалась мне немного неискренней.
– Она чувствует себя обманутой. Но она не принимает в расчет, сколько мне приходится работать, чтобы иметь то, что я имею.
– Зависть никогда не принимает этого в расчет. Я поцеловала его. Спокойно, двигаясь медленно и беззвучно, он вошел в меня, продолжая одновременно гладить рукой. Я кончила бурно и быстро, вцепившись в него, словно детеныш обезьяны.
На следующий день отец отправился с Умберто ловить крабов, а мы с матерью пошли за продуктами. Прямо в супермаркете она стала донимать меня разговорами.
– Он такой очаровательный, Сара. Такой воспитанный. А как он в постели?
– Что надо, мама. Даже слишком. – Я перебирала помидоры, чтобы выбрать те, что покрепче.
– Как это мужчина может быть слишком хорошим?
– Ну не знаю… слишком опытен.
Она схватила меня за рукав и притянула к себе.
– Я умоляю тебя, не испорти все! Ты должна ценить его! Ты всегда создаешь проблемы там, где их нет.
Я вырвала руку.
– Ты хочешь сказать, что я не прячу голову в песок, как ты?
Выражение ее лица изменилось. Она отвернулась и стала накладывать яблоки в тележку. И зачем я позволила ей втянуть себя в склоку?
– Извини, мама. Давай будем терпимее друг к другу. Я еще не знаю, как у меня все сложится с Умберто. Мне кажется, что я люблю его. Думаю, что он тоже меня любит. Но пока что это все.
Но мою мать не так-то просто было успокоить.
– Ладно, – ответила она, но настроение у нее испортилось, и она стала молчаливой.
Отец и Умберто вернулись под вечер, от них пахло рыбой, а щеки их пылали от ветра. Умберто направился на кухню, чтобы вывалить из сумки со льдом одиннадцать роскошных крабов, которые ползали и хватали друг друга клешнями. Он заявил, что приготовит суфле из свежих крабов, и пошел наверх принимать душ, а отец тем временем отправился мыть грузовик.
– Отличный малый! – сказал отец, вернувшись. – Он знает о лучших игроках почти столько же, сколько и я. – А затем добавил, понизив голос: – Но мне кажется, ему немного не хватает выносливости. Не мог пройти с сумкой одну милю до котелка. Сказал, что хочет доставить крабов домой сырыми и здесь приготовить. Но я думаю, он просто устал.
Я была озадачена. Умберто каждый день плавал в бассейне и находился в отличной форме.
Поднявшись в спальню, я застала Умберто только что вышедшим из ванной. Он хромал.
– Что случилось? – спросила я.
– Т-шш. Твой отец уронил мне на ногу сумку со льдом. Кажется, у меня сломан палец.
Я взглянула на его ногу и увидела, что его правый мизинец посинел и распух.
– О Боже, Умберто, дорогой! Кажется, ты его действительно сломал!
– Ничего не остается, кроме как подвязать его к соседнему пальцу. Со мной это уже бывало.
– Так почему ты не сказал об этом отцу?
– Мне не хотелось ставить его в неловкое положение и портить ему отдых.
– О, дорогой! – я обняла его и пошла в ванную за бинтом.
Он был прав. Отец и вправду расстроился бы. Деликатность Умберто потрясла меня.
Перевязка помогла, но весь остаток выходных Умберто проходил в теннисных тапочках. Когда я показала ему мою школу, он усмехнулся и заметил:
Даже то, что ты выпускница маленькой школы, и то впечатляет.
Я толкнула его локтем, и он сфотографировал меня у школьных ворот. Я позировала ему, демонстрируя бицепс. Позже он сфотографировал меня вместе с родителями на фоне нашего дома. Ни разу в присутствии родителей он даже не намекнул на разницу в нашем финансовом положении.
Когда выходные закончились, у меня было такое прекрасное чувство, что я заново родилась, и я рассказала об этом Вэл.
28
Поделившись со мной своими переживаниями и воспоминаниями, Ник почувствовал облегчение, даже его внешность изменилась. Он стал носить одежду более мягких расцветок, отпустил волосы и перестал застегивать рубашку под самый воротник. Короткие рукава открывали его загорелую кожу, хорошо очерченные мускулы, красивые пропорции. От него всегда веяло свежестью: мылом, зубной пастой и детской присыпкой.
Как я и надеялась, его ненависть к отцу стала менее острой. Ник признал, что отцу приходилось много работать, чтобы растить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114