– Неправда, – горячо возразила Кейт.
Гангстерс и еще несколько юристов пораженно воззрились на нее. До сих пор никто не осмеливался прерывать Гангстерса, когда тот садился на своего любимого конька. – Раз неправда, то чем вы объясните, что ваши рабочие часы в последнем квартале снизились на семь процентов? И это сейчас, в трудный для фирмы период, когда нам дорог каждый доллар?
Кейт смотрела в свой блокнот. Она не собиралась давать Гангстерсу новых боеприпасов для стрельбы в нее; спорить же с ним было бесполезно. Не важно, кто победит – все равно именно ей предстоит выйти отсюда по уши в дерьме.
– Так что скажете? – издевательски спросил Гангстерс. Остальные юристы избегали смотреть на Кейт.
– Думаю, цифры говорят сами за себя.
– Вот именно, говорят.
Не в первый раз Кейт подумала, как же сильно она ненавидит Гангстерса. Терпеть не может. Не выносит. А ведь однажды – возможно, через два-три года – она станет его партнером. От одной мысли Кейт передернуло. «Может, он раньше уйдет из фирмы», – с надеждой подумала она. Или его прикончит разозленный клиент. Или пристрелит уличный маньяк. Или задавит пьяный водитель. Способ убийства не имел значения.
Правда, мечты о скорой и мучительной смерти Гангстерса не решали проблемы. Конечно, подобный исход доставил бы Кейт кратковременное греховное удовольствие, но в итоге все равно пришлось бы спросить себя: хочет ли она на самом деле работать здесь до конца жизни?
Кейт все время просматривала объявления о работе, иногда заходила на monstcr. com, но до сих пор не нашла ни одной должности, которая бы хоть сколько-нибудь ее устраивала. А ведь ей уже двадцать девять, Боже! Тридцатник на носу! Хорошо бы хоть до круглой даты найти свое место в жизни. Предыдущие десять лет она посвятила карьере, от которой ей было тошно, так сколько можно грести против течения, стараясь не сойти с ума? Некогда Кейт радовало, что она работает двести часов в месяц. Теперь радость миновала. Не получалось больше и гордиться собой, когда она сообщала кому-нибудь – разумеется, очень скромно, – что работает юристом в крупной фирме. Исчезло и чувство удовлетворения после написания ходатайства, в котором невозможно отказать, или удачного выступления в суде.
Позже, вечером, Кейт придумывала, что ей следовало тогда ответить Гангстерсу. Например, можно было сказать, что тренировки помогли бы и ему порастрясти отвратительные жировые запасы, хотя, к сожалению, лысеющую башку уже не исправить. Так почему она не дала отпор? Сказала бы ему: «Сунь себе в задницу свои гребаные рабочие часы!» А потом встала бы и ушла, хлопнув дверью. Или тут же положила бы на стол заявление об уходе. Это дало бы ей хоть какое-то удовлетворение, разве не так?
Кейт обсудила происходящее с Недом. Да, они теперь здорово сблизились. При встрече она не была уверена на счет флюидов, зато теперь они проявились в полной мере. В некотором смысле Нед стал ее первым мужчиной – первым взрослым человеком, с которым она встречалась. С Недом оказалось очень просто. Он никогда не злился, что Кейт работает допоздна, не жаловался, что она думает о своем во время их встреч. Нед не атаковал ее вопросами типа предпочитает она кормить будущих детей бройлерными цыплятами или фермерскими и нужно ли покупать после свадьбы двуспальную кровать. И в отличие от большинства ее прежних парней Нед ни разу не поинтересовался, сколько она зарабатывает.
Нед относился к жизни иначе, чем почти что все знакомые Кейт. Ему нравилась его работа, и при этом он не при давал большого значения деньгам. «Время важнее денег, – часто говаривал Нед. – Что толку зарабатывать шесть штук в месяц, если нет возможности заниматься чем хочешь?» Иногда Кейт дразнила его, называя Йодой. Впрочем, ей нравился образ мыслей Неда. Кейт уважала его за то, что он не зависел от «всемогущего доллара», как большинство ее знакомых мужчин.
А еще был секс. Кейт сама не знала, чего ожидала от него. Может быть, она думала, что Неду все наскучило в его годы. Вообще-то она не особенно размышляла на эту тему, прежде чем оказалась с ним в постели, после чего открыла новый уровень занятий любовью.
Трудно объяснить, в чем именно заключалось блаженство. Казалось бы, и раньше Кейт не ощущала недостатка в хорошем сексе – как, собственно, и в плохом. Она знала, что такое трахаться, и что такое заниматься любовью (хотя последнее случалось реже), и что такое секс ради секса, когда вся суть заключается в чесании определенных местечек на теле. Случалось ей воплощать различные сексуальные фантазии – от нежных и чувственных до совершенно извращенных, – и все для того, чтобы достичь оргазма. Неду же требовалось лишь прикоснуться к ней, ласково погладить по волосам или тихо положить ладонь ей на грудь – и ее сердцебиение учащалось, а все мысли о работе, деньгах, тренировках и о том, что же она собирается делать со своей жизнью, мгновенно вылетали из головы.
Нед был нежен, и его нежность стала для Кейт откровением. С другими мужчинами, даже с любимыми, секс превращался в дележку власти, упор делался на том, кто управляет процессом. После оргазма она нередко ощущала пустоту и отчужденность, неутоленный голод или жажду. С Недом Кейт чувствовала себя защищенной, любимой, особенной.
В постели они проводили столько же времени смеясь и болтая, как и занимаясь любовью. Разговаривать с Недом было легко, как с лучшей подругой. Он любил рассуждать о людях, о том, почему они поступают так, а не иначе.
«Во мне все еще живет социальный работник, – объяснял Нед. – Если научишься понимать мотивы человеческих поступков, куда проще найти подход к людям».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86