В меня, Оливию-Блуменкёльхен. Это было замечательное ощущение. Потому что я тоже любила его, Оливера Гертнера – лучшего интервьюера всех окрестных пожарных.
И я была беременна. К этому состоянию я только начинала привыкать. Я глотала витамины и ловила себя на мысли, что уже придумываю малышу имя. Наконец я пошла к гинекологу и сделала первый ультразвук. И когда увидела, как уже бьется сердце моего малыша, половина моего страха исчезла сама собой.
Штефан был убежден, что получит новую работу в Чикаго. Беседа с работодателем, к его радости, прошла весьма обнадеживающе.
– Это очень хорошо, что я все время старался поддерживать свои знания, – сказал он мне. – И мой английский все еще превосходен.
– Замечательно, – заметила я. – Когда же все решится?
– В ноябре. Если я получу это место, – проговорил Штефан и засмеялся. – Но я думаю, что ты уже можешь начинать паковать вещи.
– Почему же я?
Штефан наморщил лоб.
– Я тебе, конечно, помогу. Я же не сказал, что ты должна паковать одна.
– Я ничего не буду паковать, – ответила я. – Штефан, я не знаю, что ты там думаешь. Но я не буду продавать питомник и не поеду с тобой.
– Олли, пожалуйста, не возвращайся к этой теме! По-другому не будет, и на этом – баста! – Штефан выглядел раздраженным.
Но меня это не смутило.
– Будет именно по-другому. Ты поедешь в Чикаго или куда там еще один, а я останусь здесь.
– Но это будет означать конец наших с тобой отношений. – Это должно было звучать как угроза мне.
– Именно это я и имею в виду. Ты что, все еще веришь, что я захочу продолжать с тобой отношения?
Теперь Штефан выглядел действительно взбешенным.
– А почему нет? Из-за той маленькой аферы?
– Не только, – проговорила я. – Положение вещей таково, что я тебя больше не люблю. Я нахожу тебя чванливым, бесчувственным и поверхностным, а жить в браке с таким мужчиной я не хочу.
– Олли, я бы на твоем месте был поосторожнее со словами, – угрожающе произнес Штефан. – Это потом будет очень трудно исправить.
– А я и не хочу, – сказала я. – В лучшем случае мы останемся в таком положении до октября, а затем пригласим адвокатов.
– Ты совсем спятила!
– Ну-ну-ну, мой мальчик, – произнес Фриц, как всегда неслышно пробравшийся в помещение. И еще неизвестно, сколько он стоял под дверью. – Не забывай о своем хорошем воспитании.
– Она заявила, что хочет бросить меня, – сказал Штефан. И это прозвучало как: «Я же такой безупречный, как она может?!»
– Я слышал, – заметил Фриц.
– Может быть, я и спятила, – сказала я. – Но Штефану не мешало бы понять, что не каждая женщина будет считать его совершенством, которое невозможно оставить. Особенно после того, как узнает его поближе.
Фриц посмотрел на меня пронизывающим взглядом. Впрочем, он смотрел мне не в глаза, а ниже.
– Я не знаю точно, Дингс, э, дорогая невестушка, но мне, э, кажется, что твой, э, великолепный, э, бюст в последнее время стал еще выше. Даже выше, чем прежде?
– Отец!
– Но это же правда, – произнес Фриц, продолжая буравить меня взглядом. – И это должно что-то значить!
– Ты прав, дорогой, свекор, – без тени смущения сказала я.
В отношении сада Элизабет и пилотного выпуска нашего шоу мы разработали план: строительство деревянного помоста для летней террасы для завтраков с размещением там соответствующей мебели, постройку прозрачной крыши над уже существующей террасой на южной стороне дома, небольшую стену из сухой кладки для оживления скучного склона, композицию ягодных кустарников, создание живой изгороди из бамбука по границе участка с любопытным соседом, возведение великолепной песочницы для Каспара и Маризибель и, наконец, полную смену травяного покрытия и настилку нового газона. Ханна и Элизабет просили еще и прудик. Но мне пришлось возразить, что то переустройство, которое мы задумали сделать у них на участке, обычному, настроенному на работу садоводу не осилить и за полгода. И не было совершенно ни минуты времени, чтобы заниматься еще и рытьем пруда. Чтобы одолеть объем работ, намеченный нами, за пару выходных, и так придется привлекать огромное количество народа. Я ни в коем случае не хотела видеть дорогих профессионалов, это резко подорвало бы наш бюджет еще до того, как мы начнем сами работы. Кроме того, толстопузые дядьки-строители совершенно не вписывались в нашу концепцию. Группа, которую мы в конце концов собрали, состояла из Константина, миловидного студента школы садоводов, весьма продвинутого студента архитектурного института по имени Йене и его лучшего друга Джонатана, студента-дизайнера, подрабатывавшего на стройке и готового с охотой взяться еще за какую-нибудь работу. Все трое были веселы, общительны и достаточно рассудительны, чтобы не надорваться в первые же часы работы. Кроме того, Джонатан обещал при необходимости договориться и пригнать экскаватор.
Директор Дюрр был в диком восторге, когда мы с Оливером представили ему эту выдающуюся группу.
– Определенно вы оба хорошо представляете, о чем идет речь, – похвалил он нас.
Из соображений солидарности я предлагала усилить нашу команду еще одним лицом женского пола, но все, включая Дюрра, были едины во мнении – в команде достаточно одной женщины: меня. Я настояла на привлечении на помощь безотказного господина Кабульке. И вот Элизабет якобы ускользнула на отдых в санаторий, а мы приступили.
– Здесь материала на семь программ, – простонал Киммель, режиссер, после первого дня съемок.
– Ну и радуйся, – ответил ему Оливер, а мне тихо шепнул: – В следующий раз мы не будем так себя загружать, слышишь?
Я ничего не ответила, так как по уши была занята постройкой террасы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75