Или у него действительно был кризис среднего возраста, но теперь он прошел и Эд решил объясниться с ней. Часы с бриллиантами – неплохой способ попросить прощения. Нужно было положить счет обратно в папку и сделать вид, что она не видела ни этой бумажки, ни всего остального. Но рука не слушалась.Скомкав бумажку в ладони, она расхаживала по толстому голубому ковру, потом подошла к ало-золотистой шторе и выглянула в сад. Хотя стеклянная дверь была закрыта, но Сисси услышала смех и слова женщины:– Отойди от меня с этой штукой! Ты хочешь меня убить?Сисси подошла к телефону. Она посмотрела на аппарат так, словно это скорпион, прокравшийся из пустыни. Будет ли звонок ювелиру признанием того, что она не доверяет собственному мужу?Она потянулась к трубке, но тут кто-то постучал в дверь. Сисси вздрогнула. Соседи решили пригласить ее заняться сексом втроем!Но это была всего лишь Ванесса Николс. Приветливо улыбаясь, она извинилась за вторжение.– Я пришла сообщить, что мисс Тайлер приглашает вас на обед сегодня вечером.Сисси, подумавшая о соседях, с ужасом поняла, что разочарована.– Да, чудесно. Буду с нетерпением ждать возможности познакомиться.Но как только дверь закрылась, Сисси тут же забыла обо всем, кроме одного. Она схватила телефон и набрала номер, который был написан на счете.– Да, мадам, – раздался гнусавый голос на том конце провода. – Часы готовы. Гравировка уже сделана.Гравировка!– Не могли бы вы ее прочитать?– Конечно, – ответил гнусавый голос. – Читаю. «Линде, сделавшей меня новым человеком. Эд». 16 Офелия влюбляться не собиралась.Она плохо спала, с трудом сосредоточивалась и быстро выходила из себя. Виной тому слишком плотное расписание лекций и только что вышедшая из печати книга, которую требовалось рекламировать и подписывать. Кроме того, ей, как активисту, приходилось устраивать демонстрации у клиник, делавших аборты, составлять и распространять листовки. Коллеги-антропологи критиковали ее теорию, противоречившую общепринятым взглядам. По мнению Офелии, десять тысяч лет назад секс был редким, случайным, полигамным и противоречившим людским законам. Оппоненты Офелии обвиняли ее в призыве к промискуитету, в том, что она считала брак на всю жизнь «неестественным», и требовали, чтобы она объяснила, как это согласуется с законами Бога, которым она должна следовать. В довершение всего один студент подал университетскому начальству жалобу, что доктор Офелия Каплан занизила ему оценку, потому что он мужчина.Как ни странно, самую большую дискуссию вызвало название ее книги – «Хлеб убивает». Больше всего Офелию поразила реакция ее родных. Мать строго напомнила ей, что хлеб – самая распространенная еда, которая всегда присутствовала во время трапезы. Хлеб священен, это дар Господа. А брат процитировал Солженицына: «Хлеб – это надежда, хлеб – это поощрение, хлеб – это сила. Хлеб никогда не говорит о могиле, никогда не вызывает отчаяния. Даже затхлая тюремная пайка таинственным образом, крошка за крошкой, ведет отчаянную войну против истощения».Все выглядело так, словно Офелия нападала на Бога, иудаизм и своих предков.Она думала, что сходит с ума.По настоянию матери и сестры (а также декана, издателя и коллег-профессоров) Офелия согласилась обратиться за помощью. Она не верила в знахарей и целителей, считая, что те нужны только слабым людям. Раньше она всегда сама справлялась со своими трудностями. Но начинала страдать ее работа. Она меньше встречалась со студентами, ворочалась по ночам, а в фитнес-клубе занималась упражнениями так усердно, что доводила себя до изнеможения. Подруга порекомендовала ей «хорошего человека».Несколько недель Офелия делилась с этим человеком своими болями и страхами, исповедовалась в недостатках и слабостях и под конец стала совершенно беззащитной (что было абсолютно несвойственно ей). А он оказался таким чутким и понимающим, что Офелия Каплан в какой-то момент с испугом поняла: целитель превратился в возлюбленного.Это не было обольщением, твердила себе Офелия, завершая пятидесятый круг в самом большом бассейне курорта. Она сделала это нечаянно. Или нет? Что за женщиной нужно быть, чтобы обольстить собственного психоаналитика?Сначала она стала наряжаться: блузки вместо свитеров, юбки вместо брюк. Затем сменила обычные сандалии на изящные туфельки. Словом, посылала сигналы, пока в один прекрасный день он не клюнул. Визит заканчивался, шел дождь, от которого кабинет казался еще уютнее; это была раковина, в которую хотелось спрятаться от большого, страшного и требовательного мира. Он встал с кресла, протянул руку, чтобы помочь ей подняться с дивана, но вместо этого привлек ее к себе и обнял. Ласкал и гладил, пока она не застонала. Его прохладные пальцы проникли в ложбинку между грудями, коснулись затвердевших сосков, а потом им на смену пришли губы. Руки Офелии опустились сами собой и начали ласкать его член, пока тот не напрягся.В тот дождливый день он отстранился, начал бормотать, что он сожалеет, что это неправильно, неэтично, но Офелия была настроена решительно. До сих пор она по-настоящему не влюблялась, так как всегда держала себя в узде. Ей приходилось бороться за место под солнцем в жестком мужском мире, в результате весь университет считал ее фригидной сукой. Но с ним она могла быть хрупкой и беспомощной, противопоставить свою женственность его вызывающей мужественности; это чувство было таким эротичным, что стало ее манией.Наступил еще один дождливый день; на этот раз он развел в камине огонь. На улице было холодно, но Офелия пришла в легкой блузке, сквозь которую просвечивало голубое белье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102