– Да, это верно!– Больше никто не знает, что такое можно проделать? Ян? Шукальский тяжело опустился на стул и положил руки на стол.– Нет. Больше никто не знает, что такое можно проделать. Если только случайно такое же открытие не было сделано еще где-нибудь, в чем я сомневаюсь. Но вы забыли об одной вещи.Мария сидела напротив него, сцепив пальцы рук.– Какой?– Подобное никогда не испытывалось на человеке. Все мои результаты основаны на лабораторном изучении животных.– У вас есть повод думать, что на людях могут получиться другие результаты?– Нет. Я почти уверен, что реакция антигена-антитела получится та же самая. Я просто не считал нужным проводить испытание на людях после того, как анализы показали, что мне не удалось найти искомую вакцину.– Ян, думаю, вам следует попробовать.Он провел руками по лицу.– Боже, какая хорошая идея. Мария, вы меня уже соблазнили.– Тогда возьмитесь за нее. В этом наша единственная надежда, если вакцина из протеуса даст ложный положительный результат, как вы говорите.– Она точно даст такой результат. Если честно, – он хитро улыбнулся, – в то время, помнится, я очень расстроился, что получился ложный положительный результат.– Когда вернется этот солдат?– Завтра утром.Мария кивнула, теперь явно успокоившись. Сейчас надо было подумать о других вещах.– Ян, этому солдату можно доверять? Откуда вы знаете, что он не шпион, посланный специально, чтобы у Дитера Шмидта возник повод уничтожить нас?– Знаете, я то же самое говорил отцу Вайде, когда он мне впервые рассказал об этом мальчике. Но если бы вы посмотрели на него, Мария, и услышали, как он рассказывает о том, что видел… – Ян встал со стула, подошел к камину и прислонился к нему. – В любом случае следует попытаться. Конечно, есть все основания надеяться, что это получится. Только…– Что?– Мне будет нелегко снова отделить нужную бактерию. Я потерял все образцы, когда нацисты два года назад разграбили больницу. Они разбили все пробирки, в которых хранились образцы, чтобы не дать мне, как они выразились, отравить систему водоснабжения.– Какой штамм протеуса это был?– Х-19.– Как вы отделите его?– Как и прежде, культивируя его из урины человека, раньше переболевшего тифом. Протеус по не совсем понятным причинам живет в урине больных тифом, но не заражает этой болезнью. Так что наш план должен заключаться в том, чтобы ввести Кеплеру вакцину из протеуса, не заразив его тифом.– У нас есть больной тифом на молочной ферме недалеко отсюда.– Да, я знаю о нем. Сегодня мы пошлем кого-нибудь туда взять пробу урины этого человека. Если повезет, то в нем обнаружится протеус.– Можно послать Лемана Брюкнера, в лаборатории сегодня мало работы. Он в этом не увидит ничего необычного. Все можно подать так, будто речь идет о рядовом анализе.Шукальский кивнул.– Раз вы этим занялись, попросите его взять также пробу крови. Нам лучше убедиться, что этот человек действительно болен тифом. Тем временем я подготовлю бульонную разводку и студень из водорослей, чтобы дать возможность этим культурам прорасти.Она встала и сделала несколько шагов в сторону двери, но вдруг остановилась и, обернувшись, сказала:– Ян, допустим, вы вспомните, как изготовили ту вакцину и мы введем ее Кеплеру.– Да?– А что если она не сработает?
Леман Брюкнер вернулся после полудня с пробами урины и крови пожилого работника молочной фермы и доложил, что старик серьезно болен.– Сегодня вечером я схожу взглянуть на него, – сказал Шукальский, готовя пробы к обычному анализу. – Думаю, шансов у него мало. Тиф почти всегда на сто процентов смертелен для любого, кому перевалило за шестьдесят. Обязательно смените одежду и распорядитесь, чтобы ее тщательно продезинфицировали.– Доктор, я об этом позабочусь, – ответил Брюкнер.Брюкнер был худым молодым человеком с узким лицом и проницательными глазами. Он с презрением отнесся к поручению взять кровь и урину у польского крестьянина. Брюкнер родился в Польше, но его родители были чистокровными немцами, и он относил себя к высшему классу Зофии.– Ах да, Леман, я займусь образцом мочи, а вы будьте любезны отправить эту кровь в варшавский центр по заразным болезням с просьбой провести анализ Вейля-Феликса.– Хорошо, доктор.Лаборант повернулся на каблуках и вышел. Шукальский был доволен, что ему прислали столь молодого и опытного лаборанта, хотя он иногда удивлялся, почему Брюкнера не призвали на военную службу.Через некоторое время после того, как закрылась лаборатория и Шукальский убедился, что Брюкнер не вернется, он пригласил к себе Марию. Она стояла рядом, пока он засевал пробу урины в подготовленную им бульонную разводку, а также в студень из водорослей, лежавший на подносе. Затем он поместил обе культуры в инкубатор.– Мы поставим инкубатор на тридцать семь градусов по Цельсию. К завтрашнему дню у нас должно появиться достаточно бактериальных новообразований, и тогда можно будет определить, есть ли среди них протеус.
После ужина Ян Шукальский отправился на своем «шевроле» 1929 года к дому Пиотра Вайды – небольшому коттеджу, расположенному недалеко от церковного кладбища. Обычно дверь открывала его служанка, но сейчас ее отворил сам священник.– Ян, – тихо произнес он.– Пиотр, я еду на ферму Вилков; старик умирает. Поедете со мной? Мне надо поговорить с вами о… той проблеме.– Да-да. Вилки. Я так или иначе собирался туда, чтобы причастить старика. Помню, вы на днях говорили, что это тиф. Подождите, я соберу вещи.Шукальский стоял в дверях, пока отец Вайда собирал все необходимое для соборования, а через пару минут оба уже сидели в машине.– Ян, я рад, что вы приехали, – сказал священник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105