Или – провалится, подумал он, вздрогнув. По части оправдания чьих-то надежд он был до сих пор не особенно силен. И отца постоянно разочаровывал.
Впрочем, прошлым летом король неожиданно приказал им с Эриком поменяться местами. Уит и не мечтал о таком. Но справился. Со всей дотошностью ставил точки над «i», самолично все проверял и перепроверял. Словом, в одиночку правил проклятущим королевством, пока отец выздоравливал после операции, а старший брат был занят своей любовью. Работа, без которой его отец и брат жить не могли, не приносила Уиту радости, но он был доволен, что наконец-то доказал отцу, что и он на что-то годится.
Однако, как он ни старался, отцу, видно, все было мало. Король снова сослал его в штат Мэн, как только сам поправился, а Эрик вернулся из свадебного путешествия. Да, Уит справился с порученной задачей и все же по-прежнему чувствовал себя неудачником. Отец его поблагодарил, но явно не мог дождаться, когда Эрик снова возьмет на себя все важные государственные дела. Уит опять оказался за бортом. Неужели он так вечно и будет принцем второго сорта? Если он не может стать таким, каким хочет его видеть отец, то как же он сможет стать таким, каким его хотят видеть Дру и Лекси?
А Лекси разглядывала раскраски и новенькую коробку цветных карандашей, которые Уит положил на кухонный стол.
– Будем раскрашивать, – решила она. Уит поклонился.
– Может быть, Ее Высочеству будет угодно поехать в радужную горницу раскрасок верхом на лошадке?
– Ага!
Уит немедленно опустился на четвереньки. Лекси забралась ему на спину и проскакала на нем по всему коридору – туда и обратно, – еще несколько раз вокруг кухонного стола, пока он не ссадил ее, задохнувшуюся от смеха, на стул. Уит поднялся на ноги.
– Уфф. Королевскому скакуну срочно требуется водички, – сказал он и достал из буфета стакан. – Что будет пить принцесса?
– Сидра, пожалуйста, – сказала она, деловито проверяя, хорошо ли заточены карандаши. – И печенья.
Уит решил тоже взять немного печенья, а потом она уговорила его раскрашивать вместе с ней. Лекси раскрашивала левые странички, Уит – правые. В детстве он ненавидел раскраски – одни ограничительные линии! Но теперь это занятие вдруг показалось ему странно умиротворяющим и целиком захватило его. Он и не заметил, как пролетели полчаса.
– Может, теперь пойдем немножко погуляем? – предложил он. Дру сказала, что Лекси обязательно должна бывать на свежем воздухе, и Уит намеревался проследить за этим. Дру всю неделю проведет в суде, но на самом-то деле судить она будет его, Уита. Пока все идет отлично. Уроки сделали. Перекусили. Позанимались интересным делом. Теперь на очереди прогулка.
– Нет, – сказала Лекси, не отрываясь от раскраски.
– Прошу прощения? – переспросил Уит, словно не расслышал.
Лекси с ангельской улыбкой подняла на него глаза.
– Нет, – повторила она. – Нет, спасибо, принц Уит.
– Почему нет? – нахмурился Уит. – Я захватил с собой футбольный мяч, думал, мы немножко поупражняемся.
– Мне не хочется, – вежливо отказалась Лекси. – Ты сказал, что я могу делать все, что пожелаю, а я желаю раскрашивать.
Чем она и продолжала заниматься.
Уит оказался в затруднительном положении. Он не мог сердиться на Лекси – ведь он действительно так говорил. Она не грубила – она очень вежливо высказала свои пожелания. Он и сам был не прочь еще пораскрашивать, но на него давил непривычный груз отцовского долга.
Впрочем, дипломатия для него как раз дело привычное. Он давно набил руку на переговорах и поисках всевозможных компромиссов.
– Ладно, принцесса, – сказал он. – Можешь раскрашивать дальше.
– Вот здорово!
– Пока не прилетит дракон, – небрежно обронил Уит и принялся перебирать карандаши. – Хмм. А желтые у тебя есть?
– Дракон? – переспросила Лекси, выпрямляясь на стуле. – Какой дракон? Где? Когда?
Но как она к нему ни приставала, Уит ничего больше не сказал. В конце концов Лекси снова взялась за раскраску.
Уит заметил, что она трудится не над страничкой, а над белой внутренней стороной обложки.
– Что ты делаешь? – спросил он, рассматривая цветные завитушки, которые она выводила.
– Я написала свои инициалы, а теперь разукрашиваю их.
Он нашел букву «Д» – «Дейвис», но среди все усложняющегося орнамента никак не мог обнаружить «Л» от «Лекси». А второго имени своей дочери он вообще не знал.
Это нужно немедленно исправить.
– Где же инициал твоего второго имени, Лекси? – спросил он.
Она показала в центр листа, и он кое-как разобрал букву «А».
– Что она означает?
– Анна, вот что.
– Анна, как мамина подруга?
Лекси кивнула.
– Мое второе имя – в ее честь. Анна была с мамой в больнице, когда я родилась, потому что у мамы не было папы, который бы ей помогал, – просто объяснила девочка.
Она снова принялась рисовать, а Уит, отодвинув от стола свой стул, пытался задавить раскаяние, терзавшее его. Он чувствовал себя последним негодяем, который соблазнил невинную девицу и умчался прочь, к новым победам. Он оставил ее одну превозмогать муки деторождения и нести клеймо матери-одиночки. Если бы он только знал… Но это неважно. Важно, что его с ней не было. Неужели Дру считает его таким негодяем? Сохранились ли у нее хоть какие-то хорошие воспоминания об их любви, или все стерлось в тот день, когда он ее покинул?
В следующую минуту он узнал ответ на свой вопрос. Уит снова взглянул на рисунок Лекси.
– Где же твой первый инициал, принцесса? Я не вижу здесь буквы «Л».
Лекси захихикала.
– Да это потому, что Лекси – уменьшительное. По-настоящему мое первое имя начинается, конечно, с «А». – И она показала ему эту букву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44