Оно очень подходит для зимних приемов.
Платье из легкого переливающегося атласа было всех оттенков белого цвета. Юбку и лиф усеивали стразы, сиявшие на свету, а жемчуга добавляли мягкого и теплого мерцания. Перчатки и туфли были одного и того же кремового оттенка. Из украшений – лишь алмазная тиара на голове. И никаких других драгоценностей.
– Надеюсь, Энтони видит тебя сейчас. – В голосе Натаниэля сквозила печаль, – Ему бы понравилось, как ты выглядишь.
Мойра пожала ему руку.
– Он был бы рад, если бы видел, что я надела тиару. Он всегда хотел, этого.
– Она тебе идет. – Мойра тихо засмеялась.
– Тони сказал мне, что, если я выйду за него замуж, он будет обращаться со мной как с королевой. Тиара – его свадебный подарок.
– Он обожал тебя.
Она улыбнулась в ответ. Об этом даже не стоило напоминать. Она прекрасно знала, что муж думал о ней.
– Тебе все так же больно вспоминать о нем? – Натаниэль покачал головой:
– Не так остро, как раньше. Сейчас, думая о нем, я ощущаю больше радости, чем горя.
Бедный Натаниэль! Весь срок траура он прошел вместе с ней рука об руку, переживая кончину Энтони так, как должна была бы переживать ее Мойра, но ведь и не могло быть иначе. Тони по-настоящему так и не стал ей мужем. Она грустила о нем, как печалятся о смерти доброго друга, а Натаниэль оплакивал его как любовника. Сердце Мойры разрывалось больше от сочувствия Натаниэлю, чем от потери бедного Тони.
Так прошло два года. Траурные туалеты Мойры упаковали и убрали. Но Натаниэль все еще продолжал носить мрачные цвета – серый, темно-синий, темно-фиолетовый и коричневый. Редко кто обращал внимание на такую перемену. Когда-то он одевался ярко и по последней моде, а сейчас – более чем скромно. Хотя даже сам Бруммель не смог бы найти недостатки в его одежде.
Единственным желанием Мойры стало, чтобы однажды глаза ее приятеля вновь засияли. Она завидовала связи Натаниэля с Тони. Возможно, ревнует до сих пор. Но она не могла разделить его боль. Мысль о том, что можно кого-нибудь любить так сильно, что часть тебя уходит со смертью любимого, наполняла ее ужасом.
И еще… Как чудесно было им обоим, когда Тони был жив. Не важно, что они не могли любить открыто: за эту связь можно было угодить в тюрьму. Они любили друг друга беззаветно, без стыда и сожаления. Да, Мойра испытывала к ним горькую зависть.
– Пойдем. – Голос Натаниэля вторгся в ее мысли. – Ему не понравится, если мы испортим этот вечер своими сантиментами.
Насколько все-таки он был прав! Никто не находил ничего предосудительного в том, что Натаниэль так часто сопровождает ее на светские мероприятия. Его долгая «дружба» с Тони все делала понятным. Это также служило им удобным предлогом отвергать романтические ухаживания. Любой, естественно, мог предположить, что в один прекрасный день вдова, в конце концов, выйдет замуж за лучшего друга покойного мужа. Великолепное прикрытие! Таким образом, никто не сможет обнаружить правду о Натаниэле и не узнает, что Мойра после стольких лет замужества все еще девственница.
Все эти годы она морила себя голодом, чтобы похудеть и понравиться мужу. Но мужчина, за которым она была замужем, не желал ее тела.
Непонятно, почему она так усердно старается сохранить образ, который в ней привыкло видеть общество? Она больше не выйдет замуж, если только, конечно, не встретит человека, который заставит ее поверить в любовь.
Наверное, потому что она круглая дура и ей всегда с трудом удавалось поступать так, как она хотела. Когда-то она обвиняла в этом собственную мать. Но сейчас она уже взрослая женщина и может винить только самое себя. Она виконтесса, пусть и вдовствующая. Но если она не будет вести себя так, как нужно, она перестанет ею быть.
– Что скажут люди, когда я появлюсь вот такой? – В ее голосе повисло стыдливое эхо беспокойства. – Непременно начнут судачить.
Улыбнувшись, Натаниэль накинул ей на плечи подбитую горностаем накидку.
– Только до того момента, пока не прибудет кто-нибудь еще, достойный сплетен. Они отметят, как прекрасно ты смотришься, друг мой. И ничего больше. А те, кто будет злобствовать, – это от мелочности сердца и ума.
Он был прав, Мойра тоже понимала это. Втайне она надеялась быть замеченной и желанной.
Чертовски неприятно, что, для того чтобы это ощутить, нужно выезжать в свет.
Интересно, ждет ли Уинтроп Райленд, когда она появится? Поймет ли, что она вырядилась специально, чтобы привлечь его внимание? Будет ли ей приятен его интерес, если он таковой продемонстрирует? Что, если он проигнорирует ее?
Нет, такого быть не может. Хотя где-то в глубине таилась мысль, что он не заметит ее и положит конец эти пустым мечтаниям. Мойра все же была уверена, что он не оставит ее в покое. Во всяком случае, сейчас. Райленд пока не получил от нее, чего хотел, и он не тот человек, который отступит и не станет добиваться своего. Не важно, что побудило его начать флиртовать с ней. Это могла быть чистая случайность. Но он захотел поцеловать ее, и теперь будет домогаться, пока не получит то, что ему надо.
Не разумнее ли позволить ему поцеловать ее сегодня и разом покончить со всем этим? Может, лучше прямо спросить, чего он добивается.
Натаниэль предложил ей руку и ободряюще улыбнулся:
– Ну что, трогаемся?
Положив руку на его рукав, Мойра глубоко вздохнула.
– Да, поедем. Минни будет готова убить нас обоих – мы так задержались!
– Я сообщу ей, что мы запоздали по причине твоего переодевания. Она позеленеет от злости, когда увидит, как ты выглядишь.
– Не говори так о моей сестре. – Делая выговор, она была искренней лишь наполовину. И оба знали это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109