Мэтью стал целовать ее щеки, глаза, нос, подбородок, шею. Ему хотелось вдыхать ее запах, хотелось вобрать всю ее в себя. О, у ее кожи был божественный вкус, он упивался им. Жасмин, тяжелый пряный аромат, олицетворение греха, чувственности и страсти. И к этому запаху примешивался аромат солнца, лета и свежей травы.
Она задыхалась и дрожала в его руках, и ее страсть возбуждала его еще сильнее.
Каким прекрасным могло быть тело женщины! Каким удивительным было тело Грейс! Его губы принялись исследовать это великолепное тело – заскользили по высокой шее, обследовали шелковистую упругость плеч, случайно наткнулись на узелок, завязанный на бретельке ночной рубашки.
Очень скоро он развяжет этот узелок.
Хотя страсть подгоняла его, он старался не торопиться, чтобы растянуть удовольствие. Пусть он снова оказался жертвой интриг своего дяди, но он не откажет себе в этом наслаждении, которое уже поджидало его, распахивалось ему навстречу.
Мэтью уловил еще один запах, резковатый, мускусный – запах ее возбужденного тела. Она дрожала под ним, с ее губ слетали стоны, казавшиеся ему музыкой.
Он оторвался от нее на мгновение, быстро стянул с себя рубашку, окинул Грейс взглядом.
– Ты прекрасен, – прошептала она.
Мэтью наклонился над ней, и Грейс потерла пальцем его сосок. По его телу пробежала легкая судорога. Это была настоящая пытка, сладостная пытка, и если бы она закончилась прямо сейчас, он бы не пережил этого. Затуманившиеся глаза Грейс смотрели прямо на него с таким восхищением и восторгом, что он чувствовал себя королем.
– Я хочу тебя так сильно, что мне кажется это каким-то сумасшествием, – глухо проговорил он.
Но в ее глазах он заметил не только восхищение, но еще и удивление. Ее муж, как теперь стало понятно, был неважным любовником, но она не могла не знать тела мужчины. Это для нее не было открытием. Удивление на ее лице было отражением того удивления, которое испытывал он сам, прикасаясь к ее упругому животу, маленькому круглому пупку, округлым бедрам. И чуть ниже.
Из его горла вырвался стон, когда она положила руку на его напрягшуюся плоть. Когда ее рука опустилась вниз, а затем снова поднялась, Мэтью сомкнул веки с такой силой, что перед глазами появились белые звездочки. Если она продолжит так делать, то он не продержится и пары секунд. Нет, он хочет сначала войти в нее и лишь тогда погрузиться в забытье.
– Грейс, нет, – сдавленным голосом пробормотал он и взял ее за запястье.
– Разве тебе не нравится это? – неуверенно спросила она.
– Не в этом дело, Грейс. Просто тогда все кончится очень быстро.
Она понимающе кивнула. И снова улыбнулась. Это была улыбка сирены и ведьмы одновременно. Грейс подняла руки и быстра развязала сначала один, а затем другой узелок на бретельках сорочки. Воздушная ткань мгновенно соскочила вниз, обнажив белую грудь с розовыми сосками.
У Мэтью перехватило дыхание. Теперь на Грейс совсем ничего не было. Правда, он прекрасно видел ее тело и сквозь сорочку, но сейчас знал, что уже ничто не отделяет ее роскошное тело от его рук. Ее грудь была просто потрясающей. Полная, упругая, увенчанная двумя розовыми бутонами сосков.
У нее были довольно широкие, но стройные бедра, длинные, красивой формы ноги, узкие щиколотки и маленькие изящные ступни.
Перед ним сидела сама Ева. Венера. Диана. Она была воплощением той мечты, которая неотступно преследовала Мэтью долгими бессонными ночами и в одинокие дневные часы.
Она была прекраснее, чем все богини, олицетворяющие женскую красоту. Она была Грейс. Скоро она станет его. И это произойдет сейчас.
Грейс не отрываясь смотрела на его обнаженное тело, и в ее глазах он снова видел восхищение, смешанное с удивлением. Ее щеки покрывал темный румянец. Казалось, она даже немного боялась, что его большое тело просто сокрушит ее, раздавит собой.
Ждать больше он не мог, но и действовать поспешно не хотел. Ему не следовало забывать, что эта женщина в каком-то смысле все еще невинна и с ней надо обращаться очень осторожно.
Мэтью опустился между ее ног и снова уловил ту смесь запахов мускуса и жасмина, которая так потрясла его воображение еще там, на лужайке в лесу, где он нашел Грейс спящей. Но сейчас запах был сильнее. Это был зов плоти, возбуждающий и дурманящий. В голове Мэтью мелькнула мысль, что он не забудет этот запах до конца своей жизни.
Грейс положила ладони ему на плечи, осторожно погладила его грудь.
Она была для него как дождь в пустыне, как уставленный яствами стол для умирающего от голода. Она была Грейс.
Ее грудь казалась ему совершенным творением природы. Заворожено глядя на эти две покачивающиеся перевернутые чаши, он протянул руку и потрогал розовый сосок.
С ее губ сорвался тихий стон, и она, запрокинув голову, выгнулась ему навстречу. Ей нравилось то, что он делал, и она жаждала продолжения. Мэтью стал гладить ладонью ее грудь и живот. Тело Грейс отзывалось на каждое его прикосновение, слегка приподнималось верх, словно тянулось за его рукой.
Значит ли это, что она готова?
Познания Мэтью в этом вопросе ограничивались рассуждениями школьного друга на эту тему, когда-то вычитавшего что-то в книге. И эти познания теперь было практически невозможно применить на практике. Особенно с такой женщиной, как Грейс.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, но теперь поцелуй уже не мог погасить разгоревшийся в его теле пожар. Их языки сплелись, а тела от циркулирующего в них напряжения сделались горячими и влажными. Ее бедра приподнялись, приглашая его.
Мэтью посмотрел ей в лицо. Глаза Грейс казались невероятно огромными и черными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99