Наконец герцогиня посмотрела на обочину, где лежал, содрогаясь от боли, Бен.– Кто-нибудь, посадите его, чтобы ему было видно. Остальные нужны мне здесь.У Верити вырвался слабый крик, когда негодяи отошли от ее брата. Лицо Бена распухло и было в крови, а одежда разорвана и покрыта грязью.– О, Бен, – заплакала Верити, в отчаянии надеясь, что вопреки приказаниям герцогини он потеряет сознание.Но когда она назвала его по имени, брат с трудом повернул голову в ее сторону.В своем горе Верити не заметила, когда герцогиня приказала Смитсону передать ее в руки двух негодяев, которые избивали Бена. Они встали по обе стороны от Верити и схватили ее за руки, а этот отвратительный Смитсон встал рядом со своей хозяйкой.– Что желаете, ваша светлость?Глаза герцогини вспыхнули от почти похотливого возбуждения, она вынула небольшой серебряный нож из своего ридикюля.– Изрежьте ей лицо. Пусть ее шрамы вызывают отвращение у любого мужчины, который посмотрит на нее. – Голос герцогини дрожал от нетерпения.– Нет! Вы не можете это сделать! – воскликнула Верити, безуспешно пытаясь вырваться. От гордости ничего не осталось, она больше не могла скрывать свой ужас. – Это варварство…– Ваша светлость… – Смитсон отшатнулся от ножа, который протягивала ему герцогиня.Даже охваченная паникой Верити оказалась способна удивиться тому, как его бесстрастное лицо исказилось от отвращения.– Ради Бога, будь мужчиной, – насмешливо сказала герцогиня, как будто осуждала денди за развязавшийся галстук.Смитсон покачал головой.– Убийство – это быстрая смерть. Но просто так искромсать хорошенькое личико? Нет, ваша светлость, прошу прощения, но я не могу этого сделать.– Ты уволен, больше мне не служишь, – холодно сказала герцогиня.Она жадно вглядывалась в лица негодяев, державших Верити.– Эта женщина проститутка и воровка. Ее надо привязать к телеге, избить кнутом, а потом повесить. Есть между вами мужчины, чтобы исполнить мою волю?В напряженном молчании Верити ждала, примет ли кто-нибудь этот вызов.Она представила, как этот блестящий небольшой ножик врезается в ее лицо, и храбрость изменила ей.Она вдохнула в грудь воздуха, борясь с приближавшейся истерикой.– Сотня гиней тому, кто возьмет нож, – четко произнесла герцогиня, когда никто не принял ее вызова.Ее недовольство бандитами ясно читалось в суровых линиях ее лица, которое когда-то казалось Верити красивым. Теперь она видела в нем только одержимость ненавистью и грубую похотливость.Верити смотрела в лица окружавших ее людей, и ее страх все возрастал. Сто гиней – настоящее богатство, таких денег эти люди за всю свою жизнь никогда не видели.– Я это сделаю, ваша светлость. – Человек, стоявший справа, отпустил ее и шагнул к герцогине, чтобы взять нож из дрожащей руки.Герцогиня дрожала не от неуверенности, а от возбуждения.– Режь глубже. – Герцогиня шумно дышала, ожидая исполнения своей чудовищной мести.Бен крикнул что-то неразборчивое и поднялся на колени, но один из бандитов сбил его с ног.Верити удавалось гордо ожидать своей участи, пока человек с ножом не подошел к ней. Она посмотрела ему в глаза, и ее нервы не выдержали.– Нет! Нет, пожалуйста. Не надо. Ради Бога, пожалуйста, не делайте этого.Негодяй взял ее за подбородок. Она приготовилась, что сейчас нож рассечет кожу, невыносимая боль пронзит ее, и польются потоки крови.– Пожалуйста, – слабо прошептала она, ища в лице негодяя хотя бы немного сострадания.Он был так молод. Моложе Бена. Какая нелепость, совсем еще мальчик мог совершить такую жестокость.– Ты не можешь сделать это и называть себя христианином. – Верити уловила искру неуверенности в его глазах и на мгновение подумала, что победила.– Двести гиней! – сказала за его спиной герцогиня.Юноша поднял нож и прижал его к скуле Верити. Она почувствовала короткий укол, что-то мокрое потекло по ее лицу.– Будь ты проклят навеки, – прошептала она и снова закрыла глаза.Она ждала боли.– Господи, и они еще называют женщин слабым полом! – Гнев герцогини переходил в ярость, ее нервы были натянуты. – Мне придется сделать это самой.– Да, в наши дни трудно найти хороших слуг, – тихо заметила Верити.Она открыла глаза и увидела, как герцогиня вырвала нож из руки юноши.Кайлмор говорил, что его мать не остановится ни перед чем. Она не откажется от унижения и издевательства над жалкой шлюхой. Надеяться не на что.Человек, которого Верити любила, называл ее самой смелой из всех, кого он знал. Она отказывалась встретить свою судьбу как хныкающая жалкая трусиха. Она не будет кричать, вопить, просить пощады. Она знала это. Даже царапина на щеке жгла ее как огонь, а худшее было еще впереди. Но она сохранит свою гордость насколько сможет.Гордость не спасет ее, но гордость – это все, что у нее есть. Верити выпрямилась, как будто это она была герцогиней, а мать ее любовника – дешевой проституткой.Что-то слегка похожее на восхищение мелькнуло в остекленевших глазах герцогини, таких же ярко-синих и красивых, как у Кайлмора.– Должна признать, ты достойный противник.– Это ничего не изменит, – сказала Верити как можно спокойнее. Мольбы никогда не помогают. Может быть, поможет презрение. – Повторяю, мы с его светлостью расстались навсегда. Он поклялся, что не станет преследовать меня.– Даже если это так, я заслуживаю какого-то отмщения за то беспокойство, которое ты мне причинила, – с торжеством сказала герцогиня.– Пыток и изнасилования?– Эти вещи связаны между собой. – Герцогиня погладила лезвие ножа и посмотрела на свою жертву. – Пожалуй, я выколю тебе глаз.Ком встал в горле Верити.– Вы ослепите меня? – возмутилась она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95