К его досаде она только что надела поверх изящно вышитой сорочки зеленое платье. Сорочка не скрывала прелести ее тела. А платье требовало от него, более богатого воображения.Верити села за туалетный столик и начала расчесывать длинные блестящие волосы.В ее теле ощущалась приятная боль, оставленная страстью, странное, незнакомое ей удовлетворение убаюкивало ее ум. День переходил в вечер. За окнами шел дождь, наполняя комнату холодным серым светом.Хитрая улыбка появилась на пухлых губах Верити, когда в зеркале она поймала его взгляд. Она знала, что он не может насытиться ею, и чувствовала, себя колдуньей.В ней была загадочная смесь искушенности и невинности. Последние несколько часов преобладала искушенность. Но на вершине наслаждения он заметил, как вспыхнули ее глаза, и этот взгляд проник прямо в его душу, которой, как он клялся, у него не было.До сих пор.Она смотрела на его отражение в зеркале все так же задумчиво, как и в гостиной.Черт побери, она не забудет своих проклятых вопросов.– Мистер Маклиш сказал, что мне нужно спросить вас об отце, – сказала она.Вспышка гнева вывела Кайлмора из дремотного блаженства. Он рывком сел в постели и посмотрел на нее со всей надменностью, какую только сумел выразить.– В самом деле?– Да, – подтвердила она с удивительным спокойствием. – Он хочет, чтобы у меня создалось лучшее мнение о вас.– Мне принесут его голову на блюде, – проворчал он.Черт, Кайлмор не просто был в ярости, он чувствовал, что его предали. Хэмиш Маклиш был свидетелем всех его унижений в детстве.– Он слишком полагается на старые обязательства, – заговорил герцог голосом Холодного Кайлмора, резким, отчетливым, ледяным. – Как и вы, мадам. – В зеркале он увидел, как свет померк в ее сияющих глазах.– Да, ваша светлость, – равнодушно сказала она и снова занялась своими волосами.Почтительное обращение уязвило его. Оно причиняло боль. Кайлмор вздохнул и поднялся с кровати. По выражению ее лица было ясно, что ему едва ли удастся заманить ее в постель в ближайшее время.– Верити, позволь мне оставить свои тайны при себе. Это не тема для пустой болтовни, – сурово сказал он, натягивая бриджи.Непонятно почему, но одежда казалась ему защитой от ее расспросов.– Это была не пустая болтовня. От ваших драгоценных тайн вас преследуют кошмары. Когда вы кричите, вы зовете отца.Резкими движениями, подчеркивавшими гнев, она начала скручивать густые черные волосы в узел. Кайлмор подошел и взял ее за руки. Несколько непослушных прядей беспорядочно падали на ее плечи.– Довольно, Верити.– Я пытаюсь привести волосы в порядок, – сердито ответила она.– Волосы подождут. Или оставь их как есть. Мне больше нравятся распущенные.Серые блестящие глаза смотрели на него с вызовом.– Неужели мы не можем просто наслаждаться тем, что имеем? – Это была мольба. – Мы только что обрели друг друга. Не надо это портить.Она недовольно нахмурила темные красивые брови.– Сорайе платили за то, чтобы она делала то, что от нее требовали, ваша светлость. Боюсь, ваша следующая любовница оказалась женщиной с более независимой натурой.Он рассмеялся. Не мог не рассмеяться.– Сорайя тоже не была увядающей фиалкой. Память изменяет тебе, mo leannan.– Перестаньте, говоря со мной, употреблять эти непонятные иностранные слова. – Его насмешки еще больше рассердили Верити.– Здесь английский – иностранный, mo cridhe. – Он наклонился и поцеловал блестящую корону ее волос.– Как пожелаете, ваша светлость, – тупо произнесла Верити.Она тряхнула головой, освобождаясь от его рук. Он немного постоял позади нее, затем заходил взад и вперед по комнате.– Черт бы тебя побрал, ты не переиграешь меня. Сколько бы ты ни дулась, ты не сделаешь меня своей игрушкой. – Всю жизнь он боролся со своекорыстными интригами своей матери.Будь он проклят, если смирится с подобными манипуляциями своей любовницы.– Как пожелаете, ваша светлость.Она пренебрегла его просьбой оставить волосы в покое. Доставлять ему удовольствие она явно не собиралась. Чем сильнее он нервничал, тем более невозмутимой казалась она.Закончив закалывать шпильками массу роскошных волос, Верити с холодным и отчужденным выражением лица повернулась и посмотрела на него.– Чего теперь пожелает ваша светлость?Это был голос Сорайи, и он ненавидел его. Кайлмор сдержал свой язвительный ответ. Он разглядел, что она скрывает под своей невозмутимостью. От того, что он увидел, до боли сжалось холодное сердце.Боже, он обидел ее. Это было невыносимо.Он клялся, что ничего больше не заставит ее страдать. Он клялся в этом своей жизнью.Эта минута показала, чего стоила его клятва.Чтобы избавить ее от страданий, он навредит себе, навредит другим. Он будет драться, лгать, воровать, убивать. Он сделает все.Но не признает своего позора.Проклятие, ничто не стоило этого.Она не стоила этого.Он схватил рубашку и через голову натянул ее на себя. Затем, развернувшись на каблуках, направился к двери. Пусть эта девка дуется, что не добилась своего. Когда они вернутся в Лондон, он купит какую-нибудь хорошенькую безделушку, чтобы смягчить удар.Кайлмор остановился на пороге. О Господи, как он обманывал себя.Сорайю удовлетворили бы такие подачки. Верити мог бы удовлетворить только подарок, дороже самого драгоценного бриллианта.Верити была нужна его трепещущая, жалкая, ранимая душа.Нет. Пусть убирается к черту. Он не мог этого сделать.Но что значила его гордость, если он сделал ее несчастной?Ничего. Меньше крохотной пылинки.Но она станет презирать его, если он расскажет правду о своем детстве.После чуда, свершившегося прошлой ночью, храбрость покидала его при мысли, что она снова станет презирать его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95