Опять овсяные лепешки и соленая сельдь.«Верити, ты становишься неженкой, – говорила она себе. – В твоей жизни было время, когда овсянка и селедка показались бы тебе пиршеством».Но самобичевание не мешало ей думать, что она продала бы душу за горячую ванну и еду, которую нужно есть с ножом и вилкой.Крыша домика уцелела, и Верити, к счастью, не промокла. Похолодало, и за окнами начался дождь. В щели дул промозглый ветер, сурово напоминая, как далеко на север они забрались. Был август, но Верити мерзла.Удивляясь, куда подевался Кайлмор, она подвинулась ближе к очагу. Он никогда не оставлял ее одну. Не растрачивая понапрасну остатки своей энергии, Верити принялась обдумывать побег. Даже если ей удастся ускользнуть от Маклишей, куда она пойдет в этой безлюдной пустыне? Каким диким местом оказалась эта Шотландия.Верити услышала голоса и лошадиное ржание около дома. Вошел герцог, мокрые темные волосы прилипли к его высокому лбу, вид, как всегда, решительный. Она смотрела на него с обидой. Даже промокнув под дождем, он не был похож на человека, пробиравшегося сквозь грязную живую изгородь.О нет. Его светлость воспользовался услугами опытных лакеев. Рубашка его светлости оставалась белой и чистой.Вид его светлости вызвал у Верити желание закричать от возмущения.– Приехали Энди и Ангус, – сообщил он Маклишам. – Мы переночуем здесь. Завтра вы можете отправиться в замок Кайлмор.Снова о путешествии. Верити потеряла интерес к разговору. Она не знала, где они находились. Она не знала, куда они ехали. А если бы и знала, ее мнение ничего не значило. Кайлмор принес ей еду и сел рядом, протянув длинные ноги к очагу. Верити привыкла к его молчанию. Когда он уезжал из Уитби, то был склонен издеваться и сыпать проклятиями. Но после сцены с кочергой он едва ли сказал пленнице хотя бы одно слово. Чем дальше они ехали, тем более замкнутым он становился.Она не обманывала себя, думая, что отсутствие разговоров свидетельствует о том, что он больше не хочет ее. Хочет, в этом она не сомневалась. Просто ничем не проявляет своего желания. И ожидание постепенно сводило ее с ума.Почему он просто не возьмет ее? Чего ждет? Конечно же, не ее согласия. Если ему нужно уединение, то ничего не стоит отослать Маклишей вперед и за это время получить свое. Когда они покинули Хинтон-Стейси, Верити была уверена, что он собирается сразу же овладеть ею. Этот страстный поцелуй, о котором она сожалела больше, чем могла бы признаться, делал любые ее протесты неубедительными. Но, если не считать моменты, когда герцог связывал и развязывал ее, он до нее почти не дотрагивался.Сейчас она была свободна, но знала, что он свяжет ее перед сном. Верити достигла такой степени изнеможения, что уже не могла протестовать даже шепотом.Она приступила к трапезе, хотя почти не чувствовала вкуса скромной еды. Верити так устала, что ей хотелось лечь и никогда больше не двигаться. Каждая косточка и каждая мышца болели. Возможно, лежать на постели, брошенной на землю, будет удобнее, чем сидеть в карете, но в этом не было никакой уверенности. Ее измученное тело чувствовало под ковром каждый бугорок, каждую ямку на земляном полу.К сидевшим у огня присоединились двое приехавших. Очевидно, это были Энди и Ангус, о которых упоминал Кайлмор.И тут она узнала в них тех огромных бандитов, которые с усердием принимали участие в ее похищении. Тарелка с едой выпала из ее рук, когда она вскочила на ноги, ослабевшие от долгого сидения в карете.– Что вы сделали с моим братом? – с пронзительным криком бросилась она к ним. – Скажите, что вы сделали с Беном.– Успокойся, детка! – Кайлмор вскочил и мгновенно оказался за ее спиной.Он обхватил Верити за талию прежде, чем непокорная пленница набросилась на этих двух громил.Как будто слабое существо, такое как она, могло причинить вред этим гороподобным людям. Но ей ужасно этого хотелось. В ней кипел гнев, несравнимый по силе с прежней апатией.– Отпустите меня! – в ярости кричала она, вырываясь из рук герцога.– Бесполезно кричать на них. Они не знают английского.Кайлмор обратился к ним по-гэльски. Один, с подозрением поглядывая на Верити, довольно охотно ответил ему.– С вашим братом все в порядке, – раздался над ее ухом звучный голос Кайлмора. Она старалась не замечать исходящий от него запах свежего воздуха, теперь этот запах был омыт дождем. – Они отпустили его в аббатстве и поехали вслед за нами.Верити прекратила бесполезную борьбу. Горький опыт подсказывал ей, что он отпустит ее, только когда сам этого захочет.– Они больше ничего не сделали Бену? – спросила она, не скрывая своего недоверия.Еще разговор на гэльском. Дыхание Кайлмора касалось ее щеки, и кровь вскипала в ее жилах.– Ничего.– Я вам не верю, – холодно сказала Верити, подавляя пробуждавшуюся чувственность. – Бен поехал бы за мной.Еще немного гэльского. Возмутительный взрыв мужского хохота. Хохотал даже младший Маклиш. Кайлмор, блеснув белозубой улыбкой, отпустил Верити и стоял перед ней – элегантный, красивый, надменный.Как она его ненавидела.– Я уверен, что поехал бы; будь у него хотя бы клочок тряпки, чтобы прикрыться, – сказал он.Ее охватил гнев, такой же неукротимый, как и в тот момент, когда герцог вырвал ее в Уитби из-под защиты брата.– Вы, сэр, принадлежите к варварской расе, – с презрением заметила она. – Вы позорите звание мужчины.Улыбка застыла на лице герцога.– По крайней мере ни один из нас не является вором или лжецом, мадам, – ответил он ледяным тоном, пронзившим ее до глубины души.Таким тоном он никогда не говорил с Сорайей. До того самого дня, когда она отвергла его предложение выйти замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95