ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Я даже глазам своим не поверила. Передо мной был Шаретт, убийца Шаретт собственной персоной.
Он смотрел на меня с безумием сумасшедшего, в громадных черных глазах блестело странное исступление.
Я молчала, дав себе слово ни за что не заговорить первой. Мне было неизвестно, какие пути привели его сюда, зачем он забрел на берег тихого лесного озера. Я подозревала, что здесь, возможно, не обошлось без подлости де Кабри. Тем более что поблизости его не было видно. Он исчез, испарился, впервые за десять дней я не видела его рядом с собой.
Я молчала упрямо, как еретик перед судом инквизиции. Но ему, кажется, слова были не нужны. Глядя на меня взглядом слепого – таким же лихорадочным и неподвижным, – он сделал шаг ко мне. Я прижала руки к груди, не в силах разгадать его намерений, сознавая только, что они ничего хорошего не обещают. Для меня, по крайней мере. И тут Шаретт пошел ко мне, приблизился настолько стремительно и властно, что я не успела отшатнуться. Вернее, не смогла. Его лицо оказалось так близко от меня, и, когда я заглянула в него, меня охватил ужас. Ледяной ужас, сковавший все члены. Если этот человек прикоснется ко мне, я сойду с ума. Он безумен, жесток, отвратителен, я даже не знаю, чего он хочет, – унизить меня или убить.
– Не прикасайтесь ко мне, – прошептала я, уже сознавая, что мои слова ничего не изменят.
Его никто не в силах был остановить – ни я, ни вся Вселенная. Только на расстоянии я считала его ничтожеством. Вот так, вблизи, он внушал мне ужас.
Он с силой оторвал мои руки от груди, рванул мокрую рубашку. Его пальцы грубо вцепились в мои волосы так, что я не могла пошевелить головой. Шаретт повалил меня на землю, одним ударом колена разомкнул ноги. Я оказалась полностью открытой ему, беззащитной, беспомощной – самое ужасное положение для женщины, когда она знает, что с ней будут грубы и жестоки. Мужчины, подобные Шаретту, считают, что таким способом утверждают свое превосходство, но ведь это только иллюзия. Минута грубого скотского обладания дает лишь видимость превосходства, а на деле все остается так, как и раньше.
Но в тот миг я знала только то, что нет ничего отвратительнее моего положения. Когда он навалился на меня, проник внутрь – резко, разяще, как кинжал, я даже не успела осознать всю болезненность этого. Мгновенная, тяжелая, как свинец, ненависть всколыхнулась во мне, возрастая с каждым толчком, с каждым содроганием чужой мерзкой плоти у меня внутри, с каждой натужной гримасой на этом страшном лице. Надо ли говорить, что, кроме этого, я ничего не ощущала.
И когда он сжал челюсти, судорожно переживая наслаждение, я лишь силой подсознания удержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо.
Шаретт заглядывал в мои глаза. Я прекрасно знала, что он хочет там увидеть. Смятение, испуг, на худой конец – покорность. Но я знала, какие у меня глаза в эту минуту – черные, как ночной мрак, огромные и ненавидящие. Его пальцы сжали мою шею, словно он намеревался меня задушить, потом разжались, и Шаретт, бессильно осыпая меня самыми грязными ругательствами, пошел прочь.
Он был безумен, без сомнения. Подумав об этом, я машинально стала одеваться. Руки у меня дрожали; я кусала губы, чтобы не закричать от ярости. Одевшись, я села на берегу, тупо уставившись в одну точку.
Этот ужас еще долго будет продолжаться, это точно. Если этот бандит, этот подонок, вдоволь поиздевавшись надо мной, все таки даст мне возможность добраться до Жанно, я готова терпеть. Я буду терпеть до тех пор, пока хватит человеческого терпения. Ну а если у меня будет ребенок? От одной мысли об этом дрожь гадливости пробежала по спине.
Хотя, хотя вполне может быть, что все обойдется. Я попыталась трезво вспомнить свою жизнь после того, как на Королевской площади у меня случился выкидыш. Обстоятельства заставили меня продаваться. Был министр Дюпор и тюремщик Мишо. Были бурные ночи с Франсуа. Если припомнить, то был и тот безумный случай с Гийомом Брюном, от которого более всего следовало опасаться последствий. И, однако, я ни разу не забеременела. Видимо, что то изменилось во мне после потери Луи Франсуа. А может быть, у меня уже никогда не будет детей. В этой мысли были и боль и облегчение одновременно. Если моя догадка верна, отвратительная связь с Шареттом еще не так страшна.
– Ну, как, вы довольны?
Рядом со мной, ухмыляясь, стоял герцог де Кабри. Мой взгляд медленно окинул коренастую фигуру этого человека, обтянутые гетрами толстые икры, грубые башмаки, выпирающее брюхо. Боже мой, и этот человек мог стать моим мужем!
– Говорят, наш генерал весьма любезен с женщинами. Но кто это наставил вам синяков, моя милейшая принцесса? На вас лица нет. Не смею поверить, что это близкое знакомство с Шареттом оказало на вас такое прискорбное воздействие.
Он говорил спокойно, но в голосе звучала ненависть. Как безжалостно война и Революция обнажили нутро каждого человека… И я вдруг содрогнулась от непреклонной мысли: я убью герцога. Да, непременно, когда нибудь и где нибудь. Убью, потому что не в силах сделать то же самое с графом де Шареттом.
6
В течение апреля и мая война в Вандее разгоралась, охватывая все большую и большую территорию. Неудача у Ле Сабль д'Олонна, казалось, только подстегнула отвагу защитников Бога и короля. После того как удалось разбить по частям четыре колонны республиканских войск, вся Вандея оказалась в руках восставших.
Воодушевляла их и славная победа у Сент Эрмана, когда были наголову разгромлены регулярные войска – разгромлены недисциплинированным крестьянским воинством!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Он смотрел на меня с безумием сумасшедшего, в громадных черных глазах блестело странное исступление.
Я молчала, дав себе слово ни за что не заговорить первой. Мне было неизвестно, какие пути привели его сюда, зачем он забрел на берег тихого лесного озера. Я подозревала, что здесь, возможно, не обошлось без подлости де Кабри. Тем более что поблизости его не было видно. Он исчез, испарился, впервые за десять дней я не видела его рядом с собой.
Я молчала упрямо, как еретик перед судом инквизиции. Но ему, кажется, слова были не нужны. Глядя на меня взглядом слепого – таким же лихорадочным и неподвижным, – он сделал шаг ко мне. Я прижала руки к груди, не в силах разгадать его намерений, сознавая только, что они ничего хорошего не обещают. Для меня, по крайней мере. И тут Шаретт пошел ко мне, приблизился настолько стремительно и властно, что я не успела отшатнуться. Вернее, не смогла. Его лицо оказалось так близко от меня, и, когда я заглянула в него, меня охватил ужас. Ледяной ужас, сковавший все члены. Если этот человек прикоснется ко мне, я сойду с ума. Он безумен, жесток, отвратителен, я даже не знаю, чего он хочет, – унизить меня или убить.
– Не прикасайтесь ко мне, – прошептала я, уже сознавая, что мои слова ничего не изменят.
Его никто не в силах был остановить – ни я, ни вся Вселенная. Только на расстоянии я считала его ничтожеством. Вот так, вблизи, он внушал мне ужас.
Он с силой оторвал мои руки от груди, рванул мокрую рубашку. Его пальцы грубо вцепились в мои волосы так, что я не могла пошевелить головой. Шаретт повалил меня на землю, одним ударом колена разомкнул ноги. Я оказалась полностью открытой ему, беззащитной, беспомощной – самое ужасное положение для женщины, когда она знает, что с ней будут грубы и жестоки. Мужчины, подобные Шаретту, считают, что таким способом утверждают свое превосходство, но ведь это только иллюзия. Минута грубого скотского обладания дает лишь видимость превосходства, а на деле все остается так, как и раньше.
Но в тот миг я знала только то, что нет ничего отвратительнее моего положения. Когда он навалился на меня, проник внутрь – резко, разяще, как кинжал, я даже не успела осознать всю болезненность этого. Мгновенная, тяжелая, как свинец, ненависть всколыхнулась во мне, возрастая с каждым толчком, с каждым содроганием чужой мерзкой плоти у меня внутри, с каждой натужной гримасой на этом страшном лице. Надо ли говорить, что, кроме этого, я ничего не ощущала.
И когда он сжал челюсти, судорожно переживая наслаждение, я лишь силой подсознания удержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо.
Шаретт заглядывал в мои глаза. Я прекрасно знала, что он хочет там увидеть. Смятение, испуг, на худой конец – покорность. Но я знала, какие у меня глаза в эту минуту – черные, как ночной мрак, огромные и ненавидящие. Его пальцы сжали мою шею, словно он намеревался меня задушить, потом разжались, и Шаретт, бессильно осыпая меня самыми грязными ругательствами, пошел прочь.
Он был безумен, без сомнения. Подумав об этом, я машинально стала одеваться. Руки у меня дрожали; я кусала губы, чтобы не закричать от ярости. Одевшись, я села на берегу, тупо уставившись в одну точку.
Этот ужас еще долго будет продолжаться, это точно. Если этот бандит, этот подонок, вдоволь поиздевавшись надо мной, все таки даст мне возможность добраться до Жанно, я готова терпеть. Я буду терпеть до тех пор, пока хватит человеческого терпения. Ну а если у меня будет ребенок? От одной мысли об этом дрожь гадливости пробежала по спине.
Хотя, хотя вполне может быть, что все обойдется. Я попыталась трезво вспомнить свою жизнь после того, как на Королевской площади у меня случился выкидыш. Обстоятельства заставили меня продаваться. Был министр Дюпор и тюремщик Мишо. Были бурные ночи с Франсуа. Если припомнить, то был и тот безумный случай с Гийомом Брюном, от которого более всего следовало опасаться последствий. И, однако, я ни разу не забеременела. Видимо, что то изменилось во мне после потери Луи Франсуа. А может быть, у меня уже никогда не будет детей. В этой мысли были и боль и облегчение одновременно. Если моя догадка верна, отвратительная связь с Шареттом еще не так страшна.
– Ну, как, вы довольны?
Рядом со мной, ухмыляясь, стоял герцог де Кабри. Мой взгляд медленно окинул коренастую фигуру этого человека, обтянутые гетрами толстые икры, грубые башмаки, выпирающее брюхо. Боже мой, и этот человек мог стать моим мужем!
– Говорят, наш генерал весьма любезен с женщинами. Но кто это наставил вам синяков, моя милейшая принцесса? На вас лица нет. Не смею поверить, что это близкое знакомство с Шареттом оказало на вас такое прискорбное воздействие.
Он говорил спокойно, но в голосе звучала ненависть. Как безжалостно война и Революция обнажили нутро каждого человека… И я вдруг содрогнулась от непреклонной мысли: я убью герцога. Да, непременно, когда нибудь и где нибудь. Убью, потому что не в силах сделать то же самое с графом де Шареттом.
6
В течение апреля и мая война в Вандее разгоралась, охватывая все большую и большую территорию. Неудача у Ле Сабль д'Олонна, казалось, только подстегнула отвагу защитников Бога и короля. После того как удалось разбить по частям четыре колонны республиканских войск, вся Вандея оказалась в руках восставших.
Воодушевляла их и славная победа у Сент Эрмана, когда были наголову разгромлены регулярные войска – разгромлены недисциплинированным крестьянским воинством!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30