– крикнул он, едва я вошла. – Эй, Барбье!
– Да постойте же, гражданин! Подождите звать своего секретаря. Я так надеялась, что вы будете любезны.
– Кто вы такая, дьявол вас побери! – заорал комиссар. – Убирайтесь, у меня и без того дел по горло!
– Ну, немного вежливости никогда не помешает, гражданин.
– Я вас арестую сейчас, – пригрозил он, – сейчас же арестую, вы себя ведете очень подозрительно!
– Знаете, а Гийом Брюн никогда не говорил мне, что вы подвержены таким припадкам.
– Гийом Брюн?
Комиссар поднялся из-за стола, окинул меня подозрительным взглядом.
– Сейчас вы скажете мне, что вы его сестра или любовница.
– Нет, – возразила я, – сейчас я попрошу вас выдать мне пропуск.
Билло-Варенн побагровел, это было заметно даже в потемках.
– Вы сумасшедшая? – осведомился он.
– С каких это пор желание выехать из Парижа стало признаком сумасшествия?
– Значит, вы враг, и вас следует арестовать. Эй, Барбье!
– Постойте, – остановила я его, – я еду к Гийому Брюну в Суассон. Он мой жених. И за это вы хотите посадить меня в тюрьму?
Он ухмыльнулся.
– Тюрьмы уже переполнены. Вас посадят в караулку.
– Только за то, что я прошу у вас пропуск?
– Черт возьми! – заорал он. – Пропуска выдаются только торговцам, коммивояжерам и негоциантам!
– Ну, а мне хочется кое-что передать Брюну. Я его невеста, говорю же вам.
– Невеста? – переспросил он недоверчиво. – Ну-ну, врите дальше.
– Я не лгу. Мое имя Сюзанна Шантале. Дайте мне пропуск! Он нервно посмотрел на часы.
– Тысяча чертей, мне давно пора в Коммуну!
Еще раз взглянув на меня, Билло-Варенн принялся перелистывать какие-то списки – видимо, жителей секции Французского театра. Я полагала, что имя Сюзанны Шантале должно там быть. Так звали одну служанку, которая когда-то работала у меня. Она и жила где-то в этом квартале. Потом она уволилась, и я не знала, что с ней стало.
– Как ваше имя? – хрипло переспросил он.
– Сюзанна Шантале.
Он поднял на меня налитые кровью глаза. Я поняла, что он выяснил что-то весьма для меня неприятное, и похолодела от страха.
– Ах, Сюзанна Шантале! Сюзанна Шантале умерла два года назад в возрасте пятидесяти лет – вот, у меня все записано!
От ужаса я готова была зажмуриться.
– Так вы, черт побери, просите у меня пропуск на чужое имя?
Он вскочил на ноги, потрясая кулаками:
– Я сразу почувствовал, что ты подлая аристократка! Эй, Барбье! Арестуй эту бывшую!
Секретарь не являлся, и Билло-Варенн принялся орать во весь голос:
– Барбье! Барбье! Тысяча чертей, я и тебя арестую! Пока он кричал, брызжа слюной во все стороны, я успела прийти в себя и привести в порядок свои мысли. Мой мозг заработал с лихорадочной быстротой. Итак, едва явится этот Барбье, я буду арестована. Теперь уж меня убьют, это точно. Возможно, даже без суда.
Не выдержав, Билло-Варенн бросился к двери, намереваясь сам найти секретаря или позвать для моего ареста кого-то другого.
Я не раздумывала больше. Мне нужно было защищать себя, и тут уж действовал инстинкт самосохранения. Прежде чем комиссар успел распахнуть дверь и выкрикнуть в коридор роковые слова, я схватила с ящика тяжелый большой пистолет и с размаху ударила рукояткой Билло-Варенна по затылку, вложив в удар всю силу, на какую только была способна.
Билло-Варенн остановился, взмахнул руками и, застонав, рухнул на пол.
Вся дрожа, я огляделась по сторонам и отбросила тяжелый пистолет. Страшно мне не было, вместо страха я почувствовала даже некоторое злое торжество. А как же, я хоть чуть-чуть отомстила… Отец гордился бы мной.
За дверью слышались непрерывные шаги и шарканье, но ни один человек не подходил близко, зная, видимо, приказ комиссара не входить. Брезгливо обойдя его бесчувственное тело, я вытащила из деревянного ящика маленький дамский пистолет. Видимо, его отобрали у какой-то аристократки. Что ж, теперь он послужит мне. Теперь у меня будет оружие. Стрелять я совершенно не умела, но мне было ясно, что в те жестокие времена, которые наступают, я должна научиться защищаться.
Потом я взглянула на Билло-Варенна. Он, вероятно, был без сознания, ибо изредка я слышала глухие тяжелые стоны. Мне было ясно, что спустя четверть часа он придет в себя и даже сможет подняться. Надо было уходить.
Сунув пистолет за тугую подвязку на бедре, я быстро одернула юбку, поправила волосы и попыталась изобразить на лице подобие улыбки. К моему удивлению, мне это удалось. Сохраняя все то же спокойствие, изумлявшее меня саму, я вышла из кабинета комиссара секции и плотно прикрыла за собой дверь.
Меня никто не остановил. Барбье на месте не было, а остальные санкюлоты смотрели на меня равнодушно. Я улыбнулась им и выскользнула из монастыря кордельеров.
И уже на улице, когда я убедилась, что за мной никто не наблюдает, я бросилась бежать во весь дух, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Брике, поджидавший меня на углу, мигом сообразил, что положение осложнилось, и бросился ловить извозчика.
Я на ходу села в фиакр и, с трудом переводя дыхание, крикнула кучеру:
– Улица Турнон в Сент-Антуане, и луидор на выпивку, если доедешь туда за десять минут!
5
Приехав домой, я уже знала, что мне делать. Из Парижа мне не уехать, заставы закрыты наглухо, и для выезда потребовалось бы брать их штурмом. В городе назревает что-то ужасное – это по всему ясно. Таким образом, мне придется искать убежища в Тюильри. Я отправлюсь туда уже сегодня вечером. Там, во-первых, будет безопаснее – ведь дворец укреплен, и я избавлюсь от опасений, что меня зарежут прямо на улице. Во-вторых, в Тюильри я могу найти какого-нибудь человека, который бы помог мне уехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14