– Ведь сходство прямо-таки поразительно. Ты видел себя в своем ребенке, как в зеркале. Франц, если ты не веришь и этому свидетельству, тогда, конечно, все погибло.Франц Зандов провел рукой по лбу, покрывшемуся холодным потом, а затем поглядел на дом, где исчезла Фрида.– Позови ее назад! – тихо сказал он.– Это было бы бесполезным трудом; она все равно не послушается меня. Да разве ты сам вернулся бы, если бы тебя так оттолкнули? Фрида – дочь своего отца, она не приблизится к тебе, разве если только ты сам приведешь ее обратно.Опять наступило продолжительное молчание, затем Франц Зандов, хотя и медленно, с трудом, поднялся. Густав, положив руку на его плечо, произнес:– Еще одно слово, Франц! Фрида знает о прошлом лишь то, что должна была знать в силу крайней необходимости, и ни слова больше. Она и понятия не имеет о том, из-за чего ты отверг ее и вследствие какого страшного подозрения долгие годы держал ее вдали от своего отцовского сердца. Я не нашел в себе сил открыть ей это. Она думает, что ты возненавидел ее мать за то, что та разошлась с тобой после несчастного брака и повенчалась с другим человеком и что ты перенес эту ненависть на нее. Подобной причины для нее достаточно, и она не спрашивает ни о какой другой. Поэтому и оставь ее при этой мысли. Думаю, ты поймешь, что я не позволил твоей дочери хоть сколько-нибудь проникнуть во всю глубину твоего семейного несчастья и умолчал о самом страшном подозрении. Если ты не коснешься этих обстоятельств, то Фрида никогда не узнает о них.– Б… благодарю тебя! – И Франц Зандов схватил руку брата.Тот крепко пожал ее и, когда Франц повернулся и быстро зашагал к дому, со вздохом произнес:– Он пошел к ней. Слава Богу! Ну, пусть они теперь одни заканчивают остальное. ГЛАВА XI Фрида вбежала в свою комнату, находившуюся в верхнем этаже виллы. Любая другая на ее месте залилась бы слезами или отвела душу с участливой Джесси, но Фрида не сделала ни того, ни другого, она лишь с нервной поспешностью стала готовиться к отъезду. Безжалостные слова отца терзали ее душу, в голове жила лишь одна мысль: «Прочь из дома, откуда меня так оскорбительно выгнали!.. Прочь, прочь как можно скорее!»Фрида раскрыла чемодан, стоявший в углу комнаты, и стала укладывать свои вещи. Она делала это молча, без слез, но с бурной поспешностью, словно хотела избежать какой-то опасности. Стоя на коленях перед чемоданом, она укладывала в него платье, когда за дверью на лестнице послышались шаги. Она подумала, что это, наверное, ее дядя, девушка знала, что он придет к ней и хотела попросить его поехать вместе в какую-нибудь гостиницу. Там он мог бы сделать распоряжения, касающиеся ее отъезда. Она готова была всему подчиниться, лишь бы дядя не пытался удерживать ее здесь. Шаги приблизились, дверь отворилась, и на пороге появился ее отец. Фрида задрожала, платок, который она сжимала в руках, упал на пол, а она, словно парализованная, оставалась в своем прежнем положении. Франц Зандов закрыл дверь и подошел вплотную к дочери, он поглядел на открытый чемодан, разбросанные вещи и спросил:– Ты хочешь уехать?– Да.Вопрос и ответ прозвучали одинаково коротко и жестко. Казалось, пропасть между отцом и дочерью вновь разверзнется. Франц Зандов помолчал несколько секунд, очевидно, борясь с собой, а затем произнес:– Подойди ко мне, Фрида!Она поднялась, одно мгновение постояла в нерешительности, а затем медленно подошла к отцу. Обняв ее одной рукой, он поднял другой ее голову. Затем, склонившись к дочери, долго всматривался в ее лицо, изучая каждую черточку, его взор пронизывал ее насквозь. Старая злоба на мгновение вспыхнула в нем опять, но это было уже в последний раз.По мере того, как отец находил собственные черты в своем ребенке, лицо его приобретало все более и более мягкое выражение.Наконец из его груди вырвался глубокий вздох облегчения, а из глаз выскользнула горячая слеза и упала на лоб Фриды.– Я тяжело огорчил тебя, – произнес он. – Но неужто ты думаешь, что мне самому было легко оттолкнуть от себя то единственное, что обещает мне еще радость в жизни? Густав прав: то было мрачное безумие, пусть же оно навеки предастся забвению! Дитя мое! Хочешь ли ты полюбить… своего отца? – с трудом выговорил он, так как от глубочайшего потрясения голос отказывался служить ему.Радостный крик сорвался с губ Фриды. Перед этим зовом, впервые вышедшим прямо из сердца, замолкло горе последнего часа, исчезло долголетнее отчуждение. Фрида обеими руками обвила шею отца, он же с нежностью прижал ее к своей груди, и оба они почувствовали, что прежняя тень, так долго стоявшая между ними, навеки исчезла.Между тем Густав медленно возвратился в дом. В гостиной навстречу ему вышла чрезвычайно взволнованная Джесси.– Мистер Зандов, скажите мне ради Бога, что случилось? Десять минут тому назад Фрида вбежала в мою комнату, бросилась на шею и простилась со мной. Она заявила, что должна уехать, что ни одного часа более не может оставаться здесь. Она не пожелала ответить ни на один вопрос и, предложив за разъяснениями обратиться к вам, умчалась. Что происходит?Густав, пожав плечами, ответил:– То, чего я опасался, из-за чего я хотел на время отдалить раскрытие всей истории. Случай выдал моему брату нашу тайну, и мы должны были сознаться во всем. Пораженный обманом, он со страшной силой беспощадно обрушил на нас свой гнев. Фрида не выдержала этой сцены, заявила о своем намерении уйти отсюда и, наверное, уже готовится к отъезду.– И вас нет рядом с ней? – воскликнула Джесси. – Вы не вступились за нее? Да неужели в такие минуты вы можете оставить Фриду одну? Пойдите к ней!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35