Хотя мне и больно это сознавать, но поначалу, честно говоря, я была не очень проницательной и самокритичной женщиной. Если бы мой характер был бы иным, скольких ошибок можно было бы избежать. Теперь я это понимаю – теперь, когда уже слишком поздно изменить все содеянное. Но тогда мне еще было восемнадцать лет. Я не была настолько бесчувственна, чтобы с возрастом не захотела бы поучиться всему, что не знала. Хотя, как говорили бабушка Шеффилд и тетя Мэгги, их молодая родственница всегда будет женщиной смелой и стремительной, которая чаще руководствуется головой, чем сердцем. Как и все, отмеченные дикой жилкой Чендлеров, я была не из тех, кто собирался прожить спокойную жизнь. Наоборот, мне хотелось испытать на себе все и подчинить жизнь своей воле, делая с ней, что захочу, как и тетя Мэгги. Не удивительно, что, не являясь ее ребенком от рождения, с годами я стала дитем ее сердца.
– Смотреть на тебя, все равно, что смотреть в зеркала, Лаура, – частенько говорила мне Мэгги, после того, как я переехала в Хайтс.
Со временем мне стало понятно, почему она так говорила.
Мы были слеплены из одного теста, тетя Мэгги и я. Исстари сложилось так, что мужчины и женщины семейства Чендлеров были способны любить страстно и безрассудно, как никто другой. Со временем я по-настоящему, всем сердцем полюбила Джеррита.
Он был очень похож на своего отца, человека с железной волей. Джеррит был такой же гордый, надменный, умный и изобретательный, как и дядя Драко. Правда, характер мужа смягчался чувственностью, способностью к состраданию, чего не было у его отца, хотя, к глубокому сожалению, я недооценивала дядю Драко, о чем вы еще услышите. Мне представлялось, что отец Джеррита суровый человек, – но не суровее своего сына, который знал, как, при необходимости, смягчить свой нрав. И хотя отец и сын были настроены урвать от жизни все, что можно, никто из них не был эгоистом, как Ники, который думал только о себе.
Если бы я поняла это ранее, то никогда не влюбилась бы в Николаса, этого мятежного злодея, укравшего мое сердце и юность, так жестоко использовавшего и бессердечно бросившего влюбленную в него глупую девушку. Но со временем, из-за душевных переживаний, все женщины подобно тете Мэгги, становятся мудрее. У Джеррита оказалась масса ценных качеств, оцененных мною по достоинству. Благодаря Ники, который сам того не ведал, я узнала все о его брате.
Время шло. Воспоминания о несчастном беглеце все меньше и меньше тревожили меня. Теперь все мои дни и ночи были заполнены Джерритом. Он занял в моем сердце такое прочное место, что иногда я даже не представляла, как раньше могло быть по-другому, и, наконец, с удивлением поняла, что всегда любила его, что этот сильный человек всегда владел моим сердцем. В Португалии мы пробыли всего лишь несколько недель, потому что очень хотели вернуться в Стормсвент Хайтс до Рождества. Отсутствие в семье Чендлеров одного сына, проводящего вдалеке со своей молодой женой медовый месяц, вызвало бы у некоторых только улыбку. Но отсутствие двух сыновей, исчезновение одного из которых было овеяно туманом, а местопребывание в данный момент неизвестно, могло испортить счастливый праздник. И поэтому, мы с Джерритом поплыли из Лиссабона домой в Корнуолл уже не чужими, и не только любовниками, но и друзьями.
Уже смеркалось, когда экипаж Чендлеров, который ожидал нас в Солтсене, проехал через заиндевевшие открытые ворота Хайтса, мимо заснеженной сторожки, и, покачиваясь, покатился по заснеженной дорожке, вдоль которой росли высокие деревья, разукрашенные морозцем. Я безумно обрадовалась, когда показалось мое новое пристанище.
Время от времени в доме что-нибудь да перестраивали. Особенно это практиковалось во времена царствования Тюдоров. Кое-какие изменения были сделаны и в последнее время, когда дом стал принадлежать дяде Драко. Но то, что Хайтс был построен как укрепленное поместье, просматривалось во всех деталях его архитектуры: в обшитой деревом сторожке, зубчатых стенах и двух больших круглых башнях на севере и на юге. Более я не могла увидеть, пока мы не проехали через ворота в вымощенный крупным булыжником внутренний двор, образованный зубчатыми стенами. Отсюда открывался вид на все поместье.
Дом почти полностью был построен из гранита, который как-то сверхъестественно поблескивал в серебристых сумерках. В тени камень казался еще темнее и серее. Дом высотой в три с половиной этажа, включая чердак, выглядел огромным. Но, в то же время, он был карликом по сравнению с великанами-близнецами корнуоллскими елями, которые стояли во внутреннем дворике, как часовые. Здесь, чтобы не повредить им, камни мостовой были уложены очень аккуратно. Когда мы вылезли из коляски, высокие, узкие створчатые окна на двух этажах Хайтса смотрели на нас, подобно глазам из прорезей маски. Свет, пробивавшийся сквозь ромбические стекла, заставлял их сиять не хуже бриллиантов. По центру дома располагалась арка, обрамляющая массивные дубовые двери. На них висел медный дверной молоток в виде чайки. Маленькие квадратные окошечки, половина которых скрывалась под землей, опоясывали нижнюю часть дома.
На третьем этаже по обеим сторонам кафедральных окон из цветного стекла были украшения из тяжелых черных балок и гипса, который с веками от непогоды приобрел бледный серебристо-сероватый цвет. Под ребром крутой, покрытой черным шифером крыши, располагались мансардные окна. Прямо с крыши тянулись в небо квадратные трубы, а по обеим сторонам, как шпили, возвышались башни. Несколько веков назад они служили для отражения набегов многочисленных воинственных соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82