Ты принадлежишь мне, всегда была моей – хотел я этого или нет… а я хочу тебя, и это всем известно. Нужно было разъяснить это тебе с самого начала.
Я вздрогнула, услышав такие слова, потому что действительно никогда не могла себе представить, что Джеррит может желать меня, никогда до этого момента не представляла себе, как он обнимает меня, целует, опускает ниже и…
– Пожалуйста, Джеррит… – выдохнула я.
Но он не дал договорить и закрыл рот поцелуем, который ошеломил меня, встряхнул все чувства, отбросил все мысли о дальнейшем сопротивлении. Волна страсти захлестнула меня, делая совершенно беззащитной перед ним. Мне казалось, что на нас вдруг обрушился ливень, и я уже ничего не видела и ни о чем не думала. Были только его губы, которые похитили мои и, казалось, хотели забрать мою жизнь и душу, а потом вернуть назад.
Прошло некоторое время. Я не знала, как долго стою здесь в рощице в объятиях Джеррита. Он неустанно целовал меня, а руки ласкали мое тело, где хотели. С неба лил дождь, барабаня какую-то мелодию. Я чувствовала себя маленьким корабликом, который швыряют в разные стороны бурные волны. Голова кружилась от чувств, которые Джеррит пробудил во мне, а колени так сильно дрожали, что если б не его крепкие объятия, я бы упала. Я чувствовала себя маленькой и слабой, как ребенок, в сильных руках этого человека, отдаваясь его поцелуям и нежности теперь уже без всякого протеста. Тело страстно жаждало новых ласк, требовало, даже – к моему позору – с радостью ожидало, что он еще предложит. Джеррит вознес меня на вершину желаний, показывая, какой же я оказалась дурочкой, думая, что только Ники может заставить чувствовать это.
Это было начало конца моей невинности и юности, которые – теперь это ясно – слишком рано отобрали у меня. Ведь я во многих отношениях была еще ребенком. А ребенок, играющий с огнем, должен знать, что пламя обжигает. Я желала, чтобы мужчина, который научил меня этому, был подобрее ко мне. Но если Джеррит и был нежным, то его нежность была запрятана под слоем высокомерия и гордости. Со временем я это поняла, хотя было очень нелегко постичь это. Такой человек как Джеррит, сын цыганского ублюдка, должен драться за все, что по праву принадлежит ему с рождения, не выставляя напоказ свои ценности. Чтобы все это увидеть, надо хорошо знать этого человека. Но этого я и не поняла, потому что была сильно поражена. Все мои мечты превратились в прах. И снова винить в этом некого кроме себя. Ведь все женщины являются движущей силой для мужчин, без всяких усилий с их стороны. Несмотря на все атласные ленточки, надушенные французскими духами локоны, шелковые платья и тщательно отработанные манеры, я, честно говоря, чувствовала себя косточкой, которую две собаки тянут в разные стороны, каждая уверенная в том, что кость не должна достаться другой – по крайней мере до тех пор пока ее не оближут и не высосут костный мозг. Меня, как женщину, нужно держать пленницей, что и сделал Джеррит, целовать против воли, как делал это Джеррит, заставляя мое тело трепетать, даже если что-то во мне и восставало против.
И вдруг, в тот момент, когда я подумала, что Джеррит уложит совершенно обессилевшую девушку на сырую землю и возьмет ее – я уже была не в состоянии предотвратить это – он, к моему удивлению, ослабил свою атаку и оттолкнул меня, ведя себя очень спокойно. Кузен настороженно приподнял голову и прислушался. Интересно, что же случилось? Я не слышала ничего кроме нашего шумного, возбужденного дыхания и биения своего сердца. Но постепенно сквозь шум дождя, до моих ушей долетел победный лай собак, звук бегущего по опавшим листьям какого-то зверя и шум своры, бешено несущейся через подлесок. Я совсем забыла об охоте, а люди были уже совсем рядом.
Неожиданно на полянку, из-под прикрытия деревьев, выскочила запыхавшаяся лиса. Ее рыжая шкура была мокрой и грязной, а темные, блестящие глаза затравленно посмотрели на нас. От неожиданности она остановилась и стала дико оглядываться по сторонам, как будто искала место, куда спрятаться. Но мы были прямо перед ней, а собаки сзади. Даже если у нее и была возможность удрать, она уже не могла бежать дальше, потому что совершенно выбилась из сил. Решив, что люди представляют наименьшую опасность и, понимая, что настали последние минуты ее жизни, бедное существо обернулось к собакам, чтобы принять свой последний бой.
Лиса предупреждающе тявкнула и с последним воинственным криком храбро встретила свою судьбу. Над поляной поднялся невообразимый шум и вдруг внезапно прекратился, когда первые собаки яростно вцепились зубами в бедное животное. Дерущиеся звери покатились по земле – комок крови и меха. Через несколько секунд подбежали остальные собаки, каждая пыталась вцепиться в свою добычу, за которой охотились все утро. Те, которым не удалось добраться до своей жертвы, бешено носились вокруг, пытаясь запрыгнуть за спины других собак или протиснуться между ними, только бы добраться до лисы.
От этого отвратительного зрелища меня затошнило. Я едва сдержала приступ рвоты. Как бы почувствовав это, Джеррит прижал меня к своей груди, заслонив лицо, чтобы эта ужасная сцена не запечатлелась в ранимой душе девушки. Но он не мог сделать так, чтобы я не слышала противный лай, скрежет зубов и звук раздираемой шкуры и плоти.
Сразу же за собаками появились охотники и выжлятники. Они, спешившись, принялись энергично щелкать кнутами и кричать на собак, чтобы отогнать их от изуродованных останков лисы. Как только расчистили место вокруг трупа, егерь опустился перед ним на колени и острым ножом, который он носил на поясе, отрезал голову и хвост у мертвого зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82