Но, он мог бы и остаться, по крайней мере, из-за меня. Я не могла не сравнить его поведение с поведением Джеррита, который приехал в Лондон на несколько дней позже. Этот молодой человек, прежде чем уехать из города, сопровождал меня и в Ковент-Гарден, и в театр на Друри-Лейн. Ники, безусловно, следовало научиться хорошим манерам у своего старшего брата! Он мог хотя бы поинтересоваться, что я думаю обо всем случившемся в тот вечер. В сердце зародились сомнения, пустившие крепкие корни: действительно ли этот юноша любит меня?
С наступлением лета, мой сезон закончился и я вернулась домой в Корнуолл более искушенной в светских делах и, боюсь, ненамного мудрее.
Как хорошо снова оказаться дома! Я скучала по торфяникам и морю, и теперь каждое утро выезжала на своем превосходном жеребце, которого папа и мама подарили мне в честь окончания учебы и выхода в свет. Мы окрестили жеребца Черным Пиратом, потому что он был с конюшни дядюшки Драко, который вывел породу коней от горячего жеребца Черная Магия и дикой мавританской кобылы. Все потомство этой прекрасной пары было исключительно черного цвета и обязательно имело в своих именах слово «Черный». Дядя Драко очень редко расставался с этими жеребятками и кобылками. Продаже подлежали только те, у которых имелись белые пятна на шкуре или родившиеся не черного цвета. Черный Пират явно оказался исключением из правил, потому что был темнее ночи. Я тоже решила продолжить традицию дяди Драко, назвав своего жеребца в честь храбрых пиратов прошлого. В детстве папа частенько рассказывал мне сказки про пиратов. Я была заинтригована и вообразила себе, что на мачтах кораблей некоторых моих предков мог развеваться Веселый Роджер.
За исключением лошадей дяди Драко, только несколько жеребцов в Корнуолле могли потягаться с моим Черным Пиратом в скорости. Я обожала мчаться на нем. Ветер свистел в ушах, бил в лицо, развевал мои волосы, а соленый морской воздух щекотал ноздри. Иногда я спешивалась и взбиралась на серо-зеленые скалистые холмы. Огромные гранитные глыбы на фоне горизонта принимали какие-то сверхъестественные формы. Каменные вершины напоминали мне развалины древних храмов, возведенных язычниками давно забытым богам. Высокие, постепенно разрушающиеся утесы, как будто уложенные гигантской рукой, плотно прилегали друг к другу. Некоторые упавшие на землю огромные обломки, с которых выветрилась вся почва, обнажая их плоские каменные бока, лежали в центре, подобно алтарям для жертвоприношений, жаждущих, чтобы на них пролилась кровь.
На севере, как уродливый обелиск, возвышалась гора Браун Уилли, а на юге – покрытая лесом Браун Джелли. Вершина Килмар, угрожающе возвышающаяся над той частью Бодминских торфяников, которая называлась Восточной, напоминала огромный изувеченный кулак, тянувшийся своими пальцами прямо к небесам.
Далее, на многие мили, простирались Тревартовские болота, которые теперь, с приходом лета, напоминали золотисто-зеленое лоскутное одеяло. Воздух был наполнен сладким ароматом вереска и папоротника. В стороне, спрятавшись от порывов постоянно дующего ветра, раскинулись кусты низкорослого ракитника с гибкими ветвями.
Сейчас дул легкий ветерок. Он шелестел в траве и покрывал рябью поверхность ручьев и речушек, протекающих среди торфяников. Но осенью и зимой ветер завывает в расщелинах, как убитое горем привидение, или ревет, как могущественное божество, заставляя вздрагивать и ежиться от страха. Лужи стоячей воды, которыми утыкано все болото, вспенятся, запузырятся и станут черными, как ночное небо над Корнуоллом. Темная вода забурлит и поднимет островки в трясине на поверхность.
Последние слыли очень опасными местами. Там среди выжженной солнцем травы возвышались кочки, поросшие пучками спутанных растений с коричневыми макушками, которые вводили в заблуждение неосторожных путников. Здесь человек мог сделать лишь шаг вперед и, вместо твердой земли под своей ногой, обнаружить только слой травы и липкого ила. Он неожиданно проваливался в черную воду и тонул. Сейчас эти ненадежные места были хорошо заметны, но осенью и зимой, даже мне, выросшей в северном Корнуолле, знающей каждый дюйм этой суровой, лишенной растительности местности, и то не хотелось бы оказаться здесь, когда небо темнеет, а идущий с моря туман покрывает землю толстым белым одеялом. Но сейчас я бродила, где хотела, а Черный Пират был моим единственным спутником.
С вершин холмов можно было увидеть мерцающий вдалеке океан, отражающий лазурное бесконечное небо и длинные, искривленные пальцы черной скалы, погруженной в море. Там же, в конце узкой дамбы, соединяющей остров с берегом, возвышались мрачные развалины замка Тинтагла. Здесь в детстве играли дядя Драко и тетя Мэгги. У этого берега папа бросил якорь своего первого корабля «Морская Цыганка», а его люди выгрузили первый контрабандный товар. Судно уже поджидал дядя Драко или его ненормальный Реншоу, который обычно присматривал за домом, с повозкой, чтобы перевезти товары в Стормсвент Хайтс.
Однажды папу и дядю Драко чуть было не поймал дядя Эсмонд. В то время он был местным судьей. Но, к счастью, братья умудрились сохранить в тайне свою деятельность, раскрыв более отвратительные преступления убийцы Мика Дайсона и его гнусной шайки.
Дальше на восток, подобно цепочке белых гор, шли каолиновые разработки дяди Драко, где когда-то Дайсон прятал свою прибыль, нажитую нечестным путем. То тут, то там виднелись огромные пруды с зеленоватой водой, образовавшиеся после извлечения тонн земли и камней. Саму глину промывали, чтобы отделаться от кварца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82