Мужской голос звучал в ответ на хриплый женский смех, который' показался мне незнакомым. Затем наступила тишина, за ней последовал поцелуй и опять смех (теперь уже мужской), а потом послышался безошибочный шелест платья, когда оно скользит по гладкой, женской коже. От этого звука я почувствовала в животе какую-то тяжесть. В голове сразу же мелькнула мысль, что если бы Торна не было рядом, можно было бы подкрасться к глицинии и посмотреть, кто там. А сейчас я могла только догадываться.
– Ну и ну, – сухо протянул Торн. – Кажется, один из наших высокомерных кузенов Чендлеров решил… немного поразвлечься. Интересно только, с кем? Что ты скажешь, Лаура? Давай-ка, тихонечко проберемся туда и посмотрим.
– Да ты что, конечно нет! – оскорбленным тоном произнесла я, как будто не та же самая мысль пришла мне в голову несколько минут назад.
Но сердце учащенно забилось, потому что он тоже решил, что голос принадлежит одному из Чендлеров.
– Но почему нет, Лаура? Пошли посмотрим. Неужели ты не умираешь от любопытства, кого же достопочтенный Николас… развлекает в излюбленном уголке сада Прескоттов?
– Почему ты решил, что это Николас? – более резко, чем хотелось бы, поинтересовалась я.
– Простое, но логичное заключение, Лаура. Странно то, что ты сама до этого не додумалась, – с сарказмом заявил Торн, – Джеррит помолвлен с тобой и не настолько глуп, чтобы кувыркаться с другой девицей на вечере в твою честь. Теперь Александр. Он ни с кем не помолвлен и в праве делать все, что ему вздумается. Но, так как юноша определенно влюблен в леди Ванессу Дюбрэ, а та, как известно, слишком порядочна и без своей компаньонки не сделает и шагу, то его мы тоже можем не принимать в расчет. Пойдем дальше, хотя, готов поклясться, эта догадка самая невероятная, и ты тоже согласишься со мной. Не может же наш деспотичный, но ужасно правдивый дядюшка Драко задирать юбки тетушки Мэгги в кустах сада твоих родителей, – развязно продолжал он. – Значит, это Николас, больше некому. Я прав?
– Какой же ты грубый, Торн! – заметила я. – Честно говоря, меня совсем не интересует кто там! И я не хочу стоять здесь с тобой и сплетничать, как старые бездельники!
Придя в ярость, я метнулась в сторону, но быстрая, как атакующая змея, рука Торна грубо обхватила меня за талию, чтобы остановить.
– Ну, Лаура, – ухмыльнулся он. – Ты же знаешь, что я прав, просто не хочешь признаться в этом.
Скорее всего, Торн ляпнул эти слова наугад, но мое лицо все равно побледнело.
– Не понимаю, о чем ты говоришь Торн? – рассердилась я, вырываясь из его цепких рук.
– Неужели? – спросил он.
– Нет! Не думаю, что и ты веришь в свои предположения. Ты либо пьян, либо сошел с ума, а может, и то и другое вместе!
После этих слов я развернулась и ушла. В моих ушах звенел его гадкий смех, напоминающий крики гиены. Я очень расстроилась, зная, что мои слова ничуть не смутили его. «Там у глицинии, – не Ники! Это не может быть он!» – думала я со слезами на глазах.
Но Торн привел очень убедительные доводы насчет Ники, оставив в моей душе кровоточащую рану. Прекрасный вечер был бесповоротно испорчен. Сердце болело, а все очарование недавнего приключения у глицинии померкло. Как только я вернулась в дом, то сразу же сообщила маме, что очень устала и у меня разболелась голова.
– Я ничуть не удивлена, Лаура, – сказала мать. Она откинула с моего лица прядь выбившихся волос, в ее глазах было беспокойство и понимание. – Я чувствовала себя также в ночь моего первого бала в доме твоего двоюродного деда Найджела в Лондоне. Я так устала в ту ночь, что не могла даже протанцевать и шага, тем более что ни один из партнеров не интересовал меня, кроме твоего отца.
Мама нежно улыбнулась своим воспоминаниям. Мне стало стыдно: она, такая честная и порядочная, а ее дочь так неприлично вела себя сегодня вечером. Я не могла больше смотреть в глаза мамы.
– Почему бы тебе не пойти к себе и не лечь спать, Лаура. Ты действительно выглядишь очень усталой. Ни о чем не беспокойся. Я извинюсь за тебя перед гостями и пришлю к тебе Клеменси.
Тяжело сглотнув, я кивнула и пошла к себе, радуясь, что мама не может заглянуть ко мне в душу. Мне долго пришлось взбираться по лестнице в свою комнату. Клеменси долго не появлялась. Она заявилась лишь тогда, когда я уже разделась, легла в постель и уже почти засыпала. К моему удивлению горничная запыхалась и вся пылала, как будто бежала. Ее зеленые глаза горели от возбуждения, а на губах играла удовлетворенная улыбка.
«Должно быть, Клеменси опять заигрывала с кем-нибудь из прислуги, устало подумала я, – и наверняка окрутила бедного, подвыпившего дурня».
Из-за своего унылого настроения, я не могла видеть самодовольное лицо девушки и, поэтому, отправила ее, даже не спросив, почему она так долго не приходила. Когда Клеменси выходила из моей комнаты, с ее волос на ковер упало что-то, похожее на лиловое конфетти. Мне стало интересно, что же это может быть?
После этого я долго не могла заснуть и сидела, зажав в руке лепестки цветов с глицинии, постоянно задавая себе вопрос, на который, по правде говоря, не хотела получить ответ.
ГЛАВА 5
ОХОТА НА ЛИСУ
Кто это – люди или боги?
Кого ненавидят девушки?
Что ищет влюбленная до безумия?
От какой борьбы ускользает?
Что это за свирели и бубны?
Что за дикий экстаз?
«Ода Греческой Урне». Джон Китc
Через две недели папа и мама провожали меня на мой первый официальный дебют в Лондоне. Настроение было подавленное, и это омрачало предстоящую поездку. С той вечеринки я больше не видела Николаса и сейчас, теряясь подозрениями, взобралась в наш прекрасный экипаж и уселась на плюшевое сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82