бхактих пурнанурактих паре. «Бхакти – это безраздельная любовная преданность Верховному Господу».
Преданность ученика его духовному учителю (гуру) можно распознать по внешним проявлениям. Нарада перечисляет их: послушание, безгрешность, верность, обуздание чувств и строгое повиновение велениям гуру. Эти проявления привлекают благосклонное внимание учителя к ученику, и благодаря одной этой благосклонности ученик становится дорог Кришне. Таким образом, духовный учитель считается сердцем Самого Господа, а слушать его слова все равно что внимать Самому Кришне. «Шримад-Бхагаватам» (9.4.68): садхаво хридаям махьям садхунам хридаям тв ахам – «Чистый преданный всегда пребывает в Моем сердце, и Я всегда пребываю в сердце чистого преданного».
Слушая Господа в сердце, человек обретает особое зрение – зрение чистой преданности, которое помогает ему видеть сквозь завесу физических объектов, обусловленной природы, культуры, последствий кармической деятельности и времени – завесу, которой материальная природа покрывает сердце. В сердце своем Брахма увидел подлинную картину мира – как таттвы преданно служат своему ишваре . То, что он увидел в сердце, было Вайкунтхой:
«Господь восседал на троне, и Его окружали разнообразные энергии – четыре, шестнадцать и пять. Кроме того, там были шесть его личных достояний, а также другие, менее значительные энергии, имеющие преходящую природу. Но Он был подлинным Верховным Владыкой, который наслаждается своей обителью».
«Четыре» – это дух, материя, их комбинация в виде махат-таттвы и ложное эго. «Шестнадцать» – это пять материальных элементов (маха-бхуты), пять органов чувств (гьянендрия ), пять органов действия (кармендрия ) и ум. «Пять» – это объекты чувств. «Шесть» – это достояния (бхага) Господа (богатство, могущество, слава, красота, отрешенность и знание), благодаря обладанию которыми Его называют Бхагаваном. Брахма видел, что все это служит Верховной Личности. И каждый из нас в данный момент видит те же божественные формы, что видел Брахма, но в силу нашего невежества мы видим их как материю, созерцаемую умом.
Мистический – не то слово
Слово, как говорят филологи, подобно большому саквояжу, который битком набит самыми разными вещами. Когда мы говорим о видении (даршане ) Брахмой духовного мира, на ум приходит слово «мистический», но мы должны проявлять осторожность. Давайте распакуем саквояж, и мы увидим, что в современном понятии «мистический» присутствуют и Святой Грааль, и чайка, и мотоцикл дзен-буддизма, и множество других символов. Но видение Брахмы отнюдь не является мистическим в этом смысле слова. Оно не символизирует нечто, как говорит Витгенштейн, невыразимое словами:
«Существуют явления, которые невозможно выразить с помощью слов. Они проявляются сами. Это и есть мистическое».
В книге «Исследование мистицизма» Ричард Х. Джонс анализирует «проблемы, которые возникают у мистика с языком». Он приводит множество цитат, чтобы показать, что веками эти проблемы заставляли мистиков прибегать к символам, парадоксам или отрицанию или обрекали их на молчание. По его мнению, причина этого в том, что мистики, так же, как, впрочем, и материалистически мыслящие люди, придерживаются одной и той же ложной теории «языка как зеркала».
Эта теория имеет два существенных изъяна. Первый – признание того, что язык не может иметь метафизической глубины. Он лишь отражает человеческий опыт. Алиса могла шагнуть в зазеркальный мир, но язык на это неспособен. Он всего-навсего двухмерное отражение, которое мешает нам проникнуть в истину, передаваемую словами. Короче говоря, теория утверждает, что слова неспособны передать реальность. Второй изъян заключается в признании того, что, пользуясь словами, мы словно смотрим в зеркало – и в том и в другом случае работает концепция субъекта-объекта, но и в том и в другом случае единственной реальностью является наше «Я». Джонс определяет мистический опыт следующим образом:
«Человек выпадает из нормальной когнитивной ситуации: субъект, познающий физический или ментальный объект, тем или иным образом отделенный от субъекта. Точнее говоря, [мистическое переживание – это] состояние сознания, в котором объект сознания отсутствует».
Джонс цитирует высказывание знаменитого мистика: «Все в Боге едино, и об этом нечего сказать». Комментируя его, Джонс отмечает:
«…утверждение „Все в Боге едино“ … далеко не достигает цели – оно не может вызвать в человеке переживание этого единства, [это словесное оправдание] лишь оперирует понятиями, доступными интеллекту, и таким образом производит „антимистический“ эффект. Мы по-прежнему остаемся в царстве языка, и, как говорится в старинной поговорке, „чем больше умствуешь и говоришь, тем больше заблуждаешься“.
Это факт, что слова вибрации, преломленные через ложное эго – «Я един со всем сущим», «Космическая энергия принадлежит мне», «Я есть Бог», – не в состоянии передать трансцендентный смысл. Эти слова лишь возвращают нас в иллюзию, хотя как будто предназначены для того, чтобы преодолеть ее. «Зеркальной» теории языка известны только слова иллюзии. Она не распространяется на язык Вед.
За материальным звуком стоит духовный звук (шабда ). Как утверждает «Веданта-сутра» (4.4.22), анавриттих шабдат , – «шабда делает невозможным возврат к иллюзии». Слова не помешали Брахме разделить свой опыт созерцания Вайкунтхи с учениками. Совсем наоборот, открывшееся ему духовное видение наделило его особой силой, и он стал первым брахманом (учителем шабды ). Брахма не подпал под материальную власть ложного эго, которая и порождает иллюзорную двойственность разделенности на дух-субъект и материю-объект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91