Но в тот момент, когда они совсем уже приготовились броситься в море. Акула расчихалась. И, чихая, она с такой силой откинулась назад, что Пиноккио и Джеппетто снова слетели в желудок чудовища.
Стремительный толчок погасил свечу, и отец с сыном остались в темноте.
– Что же теперь делать? – спросил Пиноккио очень серьёзно.
– Теперь мы пропали, мой мальчик.
– Почему пропали? Дайте мне руку, отец, и постарайтесь не поскользнуться.
– Куда ты хочешь меня повести?
– Мы должны ещё раз попытаться. Идёмте со мной и не бойтесь.
Пиноккио взял отца за руку, и они опять на цыпочках поднялись по глотке чудовища вверх, прошли весь язык и перелезли через все три ряда огромных зубов. Перед тем как совершить гигантский прыжок. Деревянный Человечек сказал своему отцу:
– Садитесь ко мне на плечи и держитесь крепче. Все остальное – моё дело.
Джеппетто крепко уселся на плечи Пиноккио, и Деревянный Человечек, полный уверенности в себе, прыгнул в море и поплыл. Море было спокойное, как масло, луна сияла вовсю, а Акула продолжала спать, и её сон был так глубок и крепок, что даже гром пушек не мог бы её разбудить.
36. ПИНОККИО НАКОНЕЦ ПЕРЕСТАЁТ БЫТЬ ДЕРЕВЯННЫМ ЧЕЛОВЕЧКОМ И СТАНОВИТСЯ НАСТОЯЩИМ МАЛЬЧИКОМ
Пиноккио, сильно взмахивая руками, плыл вперёд и вперёд, и вскоре заметил, что отец, сидевший у него на плечах, погрузив ноги наполовину в воду, начал сильно дрожать, словно в перемежающейся лихорадке.
От холода или от страха? Неизвестно… Может быть, от того и другого вместе. Пиноккио решил, что старик дрожит от страха, и начал его успокаивать:
– Держитесь, отец! Через несколько минут мы будем, здоровые и бодрые, стоять на твёрдой земле.
– Но где же твой хвалёный берег? – спросил старик, все больше тревожась и напрягая зрение, как портной, вдевающий нитку в иголку. – Я оглядываюсь во все стороны и ничего не вижу, кроме неба и моря.
– Но я вижу берег, – сказал Деревянный Человечек, – а вы уж будьте уверены, глаза у меня, как у кошки, и ночью я вижу лучше, чем днём.
Добряк Пиноккио притворялся, что он полон уверенности, а в действительности его мужество все слабело. Силы его иссякли, он дышал отрывисто и тяжело. Он чувствовал, что не может больше плыть, а берега не было видно.
Он плыл, покуда ему хватало дыхания. Затем он обернулся к Джеппетто и сказал, задыхаясь:
– Дорогой отец… помогите мне… я умираю!
Отец с сыном уже приготовились к смерти, но в этот момент услышали хриплый голос, звучавший, как расстроенная гитара:
– Кто здесь умирает?
– Я и мой бедный отец.
– Этот голос мне знаком. Ты Пиноккио!
– Совершенно верно. А ты?
– Я Тунец, твой товарищ по несчастью в брюхе Акулы.
– Как же ты сумел убежать?
– Я последовал твоему примеру. Ты показал мне, как это делается, и я тоже убежал вслед за тобой.
– Мой милый Тунец, ты появился вовремя. Молю тебя именем той любви, которую ты питаешь к маленьким тунцам, твоим деткам: помоги нам, иначе мы пропали.
– Охотно, от всей души! Возьмитесь за мой хвост, и я вас потащу. Через четыре минуты вы будете на берегу.
Пиноккио и Джеппетто, как вы сами понимаете, немедля приняли это приглашение. Но, вместо того чтобы взяться за хвост, они сели к Тунцу на спину, решив, что так удобнее.
– Не тяжело тебе? – спросил Пиноккио.
– Тяжело? Ни капли! Мне кажется, что на моей спине лежат две раковины, – успокоил их Тунец, который был силён, как двухгодовалый телёнок.
Достигнув берега, Пиноккио спрыгнул сам, а затем помог сойти отцу. После этого он обратился к Тунцу и сказал взволнованно:
– Друг мой, ты спас моего отца. И поэтому у меня не хватает слов… Позволь мне, по крайней мере, поцеловать тебя в знак моей вечной благодарности.
Тунец высунул свою морду из воды. Пиноккио встал на колени и запечатлел сердечнейший поцелуй в самую серёдку рыбьего рта. При этом взрыве непритворной нежности бедный Тунец, не привыкший к такому обращению, был так растроган, что быстро нырнул и исчез, дабы никто не видел, что он плачет.
Между тем наступил день.
Пиноккио протянул руку своему отцу Джеппетто, который еле стоял на ногах, и сказал:
– Обопритесь на мою руку, дорогой отец, и двинемся в путь. Мы пойдём очень медленно, как муравьи, а если устанем, то отдохнём у обочины дороги.
– А куда мы пойдём? – спросил Джеппетто.
– Пойдём искать дом или хижину, где нам из жалости дадут кусок хлеба, чтобы насытиться, и охапку соломы, чтобы выспаться.
Они не прошли и ста шагов, как увидели на обочине дороги две отвратительные рожи, просившие милостыню.
Это оказались Кот и Лиса, но их трудно было узнать. Представьте себе, что Кот, притворяясь слепым, из-за этого со временем действительно ослеп. А постаревшая, совершенно облезлая и облысевшая Лиса лишилась хвоста. Это случилось таким образом: сия несчастная воровка попала в большую нужду и в один прекрасный день вынуждена была продать свой великолепный хвост бродячему торговцу, который смастерил из него печную метёлку.
– Ах, Пиноккио! – воскликнула Лиса страдальческим голосом. – Подай нам, бедным калекам, маленькую милостыньку!
– …милостыньку! – повторил Кот.
– Прощайте, лицемеры! – ответил Деревянный Человечек. – Вы меня раз обманули, во второй раз вам это не удастся.
– Поверь нам, Пиноккио, теперь мы действительно бедны и несчастны.
– …несчастны! – повторил Кот.
– Если вы бедны, то по заслугам. Вспомните пословицу: «Ворованным добром не выстроишь дом». Прощайте, лицемеры!
– Пожалейте нас!
– …нас!
– Прощайте, лицемеры! Вспомните пословицу: «Краденая пшеница в еду не годится».
– Имейте снисхождение!
– …ение! – повторил Кот.
– Прощайте, лицемеры!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38