Поиски я начал с того, что просмотрел массу разбросанных на полу газет и бумаг, покопался в куче какого-то тряпья, смешанного с трухой из разодранного матраса, и, несмотря на ужас, все время сдавливавший мне горло, радостно воскликнул «ура!» – когда, расправив валявшийся на полу смятый коврик, обнаружил в нем плоский футляр…Тот самый!Он лежал открытый, зеленой спинкой кверху. Я набросился на него как ястреб на добычу, но – увы! – в нем ничего не было…Горькое разочарование длилось всего одну минуту и сменилось буйным ликованием, когда, откинув коврик в сторону, я увидел под ним сложенный документ. Какое счастье, что грабители случайно выбросили его из футляра и тем спасли от загрязнения: на футляр попали брызги крови, тогда как документ под ковриком сохранился чистым и не запятнанным; хорошо, что я вовремя спохватился и не прикоснулся к нему окровавленными руками!..На столе я нашел скомканную белую тряпку, развернул ее и увидел, что это полотенце. Я тщательно вытер о него – сначала руки, потом футляр, и лишь тогда, с чувством невыразимого облегчения, осторожно, двумя пальцами, поднял с пола драгоценный документ, бережно уложил его в футляр и сунул в тот самый карман, откуда он был похищен.Казалось, на этом было закончено все самое трудное и опасное, что довелось испытать мне и Максине за эти два дня. Что же еще теперь нам предстоит? Разве не все осталось позади?….Внезапно я услыхал скрип половиц. Кто-то шел по коридору.С мучительным волнением прислушивался я к шагам. Куда направляется непрошенный ночной визитер – в эту комнату или в другую? Секунды казались мне долгими, как годы. Наконец, шаги остановились возле моей двери.Кто это мог быть? Буше? Сосед, обеспокоенный шумом? Привратник? А может быть, один из бандитов – ведь он обещал зайти сюда еще раз!За дверью послышались тихие голоса: кто-то совещался, очевидно, не решаясь войти. У меня вся кровь прилила к голове, я чувствовал, как пульсирует она в висках. Но думал я не о себе, а о футляре. Если меня застанут здесь, в чужой комнате, наедине с трупом, меня, конечно, арестуют за убийство. Ведь я весь за брызган кровью убитого, и даже лицо, наверное, в крови: я несколько раз прикасался к нему окровавленными руками.Пусть арестовывают, но документ у меня не должны найти! Я обязан спасти его, спрятать… но куда?! Погасив свечу, я рванулся к открытому окну. За окном, вдоль всего подоконника, тянулся под навесом узкий балкон, предназначенный больше для цветов, чем для людей. При слабом мерцании звезд и тусклом свете отдаленного уличного фонаря я увидел на балконе длинный деревянный ящик. В нем стояли в ряд цветочные горшки с увядшими и засохшими цветами; видно, о цветах здесь никто не заботился, никто не поливал их.Поспешно завернув футляр в обрывок газеты, я вынул из деревянного ящика два цветочных горшка, положил свой плоский сверток на дно ящика и поставил оба горшка на прежнее место, чтобы замаскировать спрятанную вещь.Все это было проделано мною за несколько секунд, после чего я снова вернулся в комнату. Кто-то уже крутил ручку двери, затем догадался толкнуть дверь и вошел.Яркий свет карманного фонаря ослепил меня. Рассказ Дианы Форрест Глава 17. Диана едет в полночь Думаю, что всю мою жизнь меня очень портили. Все были добры со мной, все разрешали и старались сделать мне приятное, так же, как и я им; и я считала это само собой разумеющимся.Только Лиза относилась ко мне по-иному. Я никогда не ждала от нее того, что привыкла получать от других. Но мне всегда хотелось сделать ее счастливой – насколько такое маленькое, обозленное на всех созданьице может быть счастливым, – и я приучила себя не обращать внимания на ее выходки, что бы она ни сказала или ни сделала.Никогда нельзя было предугадать, что она сейчас выкинет, какие замыслы бродят в ее озорной головке.…Но Ивор… Боже мой! Разочароваться в нем, стать несчастной из-за него! До сих пор я не знала, что можно так жестоко страдать, как страдала в тот роковой день, когда он уехал, оставив меня на вокзальной платформе… Тогда я и не помышляла о поездке вслед за ним в Париж. Если б кто-нибудь сказал мне, что я поеду туда, я бы возразила: нет, нет, ни за что!И, однако, поехала. Я позволила уговорить себя и при этом заставила себя думать, что делаю это только ради тети Лилиан, желая доставить ей удовольствие, но в глубине души знала, что на самом деле все не так. Просто я не могла больше переносить эту тривиальную английскую жизнь с ее раз и навсегда заведенным порядком, когда каждый день похож на другой. Мне хотелось, чтобы в моей жизни произошла какая-то перемена, выходящая за рамки обыденного.Первое время по приезде в Англию мы с Лизой иногда дурачились, затевали разные шальные проделки, которые сходили нам с рук лишь потому, что мы – «американские девушки». Однако, познакомившись с Ивором, я почувствовала, что в мою жизнь вошло что-то новое; и я остепенилась. Это очень огорчало и злило Лизу: ведь в большинстве случаев именно она была зачинщицей наших проказ.Вот почему я согласилась поехать в Париж.Может быть, меня тешила мысль, что я буду находиться там же, где сейчас находится он. И на борту парома, и в поезде я твердила себе, что ничего хорошего произойти не может, что Ивор и я уже никогда не будем относиться друг к другу как раньше, что между нами все кончено – по его вине… Но где-то в глубине моего сознания таились надежда и мысль, что я несправедлива к нему: ведь он просил меня верить ему, а я отказалась. И что-то заставляло меня думать, что мы еще встретимся и он сумеет доказать, что приехал в Париж не ради Максины де Рензи. Как бы это было хорошо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79