Разве не мог бы я сейчас спуститься вниз, пройти мимо спящего консьержа, и никто никогда не узнал бы, что я находился в этой страшной камере смерти?..Но эти мысли тут же исчезли. Что бы ни случилось, я должен оставаться здесь, пока не найду Договор или не удостоверюсь, что его здесь нет. Я не имею права позорно бежать!Если здесь есть спички, то все в порядке, а если нет – придется куда-нибудь сходить за ними и снова вернуться. Это была трудная, жестокая, но неумолимая задача!Я достал свою последнюю спичку и подумал: что, если она сразу погаснет или же вообще не загорится? В ней сейчас вся моя надежда!Я чиркнул ею о коробку – она зажглась. И в первую очередь я увидел камин – он находился совсем не там, где я предполагал в темноте. Я подошел к нему и – о счастье! – на каминной полке, среди пустых бутылок и массы окурков обнаружил несколько рассыпанных спичек. К этому времени моя последняя спичка обожгла мне пальцы и погасла.Спичечной коробки я не нашел, но она и не была нужна: я мог зажигать спички о свой коробок. Счастье не покинуло меня и дальше: на краю стола, заваленного всяким хламом, я увидел небольшой оплывший огарок свечи, сиротливо торчащий в застывшей лужице стеарина.Я зажег его, и когда пламя разгорелось, огляделся вокруг.Освещение было, конечно, не ахти какое, но все же достаточное, чтобы провести в комнате поверхностный обыск.Первым делом я посмотрел на лежавшее на полу тело убитого. Это был альбинос, я сразу узнал его, хотя лицо его было залито кровью, а руки скрючены, и одна рука подвернута за спину.В комнате царил ужасающий беспорядок. Все было разбросано и перевернуто вверх дном: кто-то до меня уже проводил обыск!Стеклянная керосиновая лампа, очевидно, стоявшая на столе, была во время драки сброшена на пол и разбита, а керосин вытек и образовал большую лужу, которая кое-где смешалась с лужами крови. Стулья были опрокинуты, разбитая грязная тарелка и стакан вместе с подносом валялись на полу возле коврика.Но это еще было не все. Отчаянная борьба за жизнь оставила следы повсюду: на полу были разбросаны газеты и оберточная бумага, ящики маленькой тумбочки были выдвинуты, а их содержимое выброшено и растоптано, дверцы гардероба раскрыты настежь, несколько жалких костюмов сорваны с вешалки, их карманы выворочены наизнанку или порваны в клочья. С узенькой койки были сдернуты простыня и одеяло, а матрас изрезан на куски и выпотрошен. Комната выглядела так, словно через нее пронесся ураган, разметавший все вокруг.Я пересилил себя и еще раз подошел к мертвому телу. Убийцы и его не оставили в покое: окровавленный пиджак был расстегнут, карманы вывернуты, как и у всей одежды в гардеробе, – видимо, искали что-то, искали с безумной поспешностью и безжалостной решимостью…Осторожность, предусмотрительность не помогли несчастному. Убийцы настигли его. Я представил себе, с каким облегчением приехал он в этот дом, веря, что перехитрил врагов. Мое воображение рисовало мне его испуг и разочарование, когда он не застал здесь своего дружка Буше, к которому стремился, который мог бы выручить его в трудный момент. Конечно, швейцар, знавший альбиноса в лицо, беспрепятственно пропустил его в комнату Буше, где бедняга рассчитывал найти защиту от преследователей – хотя бы замком и дверной задвижкой (и то, и другое было взломано). Мысленно я видел, как он, мучимый голодом, обшаривал комнату в поисках еды и сел за ужин, который внезапно был прерван…Какой ужас охватил его, когда он услышал крадущиеся шаги по коридору, когда стали ломать дверной замок и наконец открыли дверь, а он от страха не мог даже крикнуть, позвать на помощь… Я догадывался, что он все же хотел это сделать, потому что успел подбежать к окну и распахнуть его, но безжалостные руки схватили его сзади за горло. Мне слышалось, как отчаянно уверял он бандитов, что у него нет бриллиантов, что он сам был обкраден в дороге, что он вовсе не собирался обмануть товарищей, что он объяснит им все-все… если только ему дадут время…Но ему не дали.Они наказали его за похищенные бриллианты тем, что похитили его жизнь. За предательство заставили заплатить самый высокий штраф.Однако в тусклом свете догорающей свечи искаженное, запачканное кровью лицо мертвеца сохраняло плутоватое выражение, словно он в конце концов все же перехитрил их.Беспорядок в комнате обещал мало хорошего для моих надежд найти тут зеленый футляр. Тем не менее у меня оставались кое-какие шансы на то, что убийцам нужны были только драгоценности, и если даже Договор попался им под руку, они отбросили его в сторону.Хотя дом освещался газовыми лампами, в верхнем этаже газ был выключен, вследствие чего коридор был погружен в темноту, а комнаты жильцов вообще не имели газовых горелок, так как в них были керосиновые лампы. Поэтому результаты моих поисков зависели от небольшого огарка свечи, который мог погаснуть как раз в тот момент, когда он будет особенно нужен.Я осторожно отделил его от застывшей на столе лужицы стеарина, и его колеблющийся свет упал на мои руки; я невольно вздрогнул: не только обе руки, но и обшлага моей сорочки были в крови. При виде этого зрелища мне чуть не сделалось дурно. Я перевел взгляд на свои ноги; мои светло-коричневые ботинки тоже были в крови, пятна крови виднелись и на сером твидовом костюме, который я не мог сменить со времени приезда в Париж, так как сразу с головой окунулся в гущу чрезвычайных событий. Кровь еще не успела застыть, и на всем, за что я брался руками, оставались красные, липкие, страшные следы.Конечно, самое лучшее, что я бы мог сделать, – это удалить предательские пятна с рук и одежды прежде чем покину комнату… Но сначала я должен отыскать футляр!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79