Насуфов схватил наживку. Он вполне мог, допустим, ответить: «Эти шутки не для меня, хватит тебе здесь околачиваться», а вместо этого сказал:
– Приволоки. Посмотрим. Оценим.
– Когда?
– Когда хошь. Торопиться некуда. Твоя забота. – После паузы добавил: – Только зелененькими?
Шатев кивнул.
– Меня больше устроило бы марками, – грустно покачав головой, сказал Нанай Маро.
Они расстались, не уточняя, о долларах будет вестись речь или о марках.
Разговор казался Шатеву полезным, хотя и несколько рискованным: он понимал, что мало походит на спекулянта. Именно это и поставил ему в вину полковник Цветанов. Выслушав предупреждение начальства, капитан открыл свой главный козырь.
– Да, чуть не забыл, – сказал он. – На правой руке Ангела Насуфова красуются электронные часы марки «Сейко». Разрази меня гром, если это не часы Кандиларова. Не пойму, как он может так нагло, напоказ – дурак он, что ли? Или слепой?..
21 октября, понедельник
На похороны Кандиларова собралось человек сорок-пятьдесят. В церковь пришла и первая его супруга, ныне Мария Бончева, вместе с детьми – Христо и Мариэлой. Называть их детьми можно было весьма условно. Сын, инженер, угрюмый, толстый человек с морщинистым лицом, и сам уже вырастил двоих сыновей (из которых ни одного не назвал именем деда). Грузной и угрюмой была и дочь Кандиларова. Они стояли по обе стороны от своей матери, готовые ее поддержать, хотя пожилая женщина не проявляла никаких признаков волнения или грусти. Эта троица демонстративно застыла в стороне, точно не желая смешиваться с остальными и всем видом показывая, как они презирают их.
Шатев занял позицию чуть позади Бурского, незаметно шепча ему на ухо фамилии пришедших на скорбную церемонию. Венок, перевитый траурной лентой, был всего один, надпись лаконичная, без подписи: «Петко Кандиларову – от друзей». В сущности, в этом не было ничего подозрительного, однако Тодорчев обошел магазины похоронных принадлежностей, дабы установить, кто заказал венок. К вечеру выяснилось: его заказал коллега Кандиларова, Георгий Авджиев.
Присутствие на похоронах не принесло следствию никаких новых данных. Кроме разве уверенности в том, что никто всерьез не скорбит о покойном – ни жены, ни дети. Не удивляло и отсутствие Бангеева и Насуфова: уж эти типы ни за что не дали бы так просто «посадить себя в карман».
28 октября, среда
На утренней оперативке Шатев предложил предпринять решительные меры против убийц.
– О, неужто они стали известны тебе все наперечет? – хитро спросил полковник.
– Двое известны: Насуфов и один из его «шестерок» на даче. Плюс Бангеев, который предоставил им свою дачу.
– Пылкое воображение – штука коварная, особенно в нашей работе. Надо всегда контролировать его, подчинять логике, голосу разума. Конкретно: что ты предлагаешь? Какие меры?
– Самые элементарные, обусловленные законом. Вызвать Бангеева или встретиться с ним на нейтральной полосе. Допросить – кому, когда, для каких целей предоставлял дачу.
– А он скажет: знать ничего не знаю, ведать не ведаю! Это же ясно. Очная ставка с Насуфовым пройдет с таким же успехом. Что мы ему инкриминируем? Следы? Показания Ивана? Да, скажет Ангел, был я на даче несколько дней, отдыхал, поправлял здоровье. Ничего не повредил, ничего – боже упаси! – не украл. И что же, мы обвиним его в незаконном проникновении в личное строение?
Вопросы Цветанов ставил серьезные. Поскольку охотников ответить не нашлось, полковник продолжал:
– Я согласен, что Насуфов может быть убийцей. Но с какой целью он совершил преступление, по чьему поручению? Пока мы не узнаем это, спешить с арестом нельзя. Думать надо, Шатев. Сам посуди, какой богатый урожай принесли твои наблюдения, обдуманные нами сообща. Ты, Траян, что скажешь?
– Не пойму, товарищ полковник, что связывает Нанай Маро с Кандиларовым? Они принадлежат к разным социальным слоям. Я допускаю, что они не знали друг друга. Зачем тогда Насуфов похищает его, держит две недели на даче, убивает? Что хотел узнать или получить от своего узника полуграмотный Насуфов? Не был ли он всего лишь орудием в чьих-то руках? Кому служил?
– Бангееву! – почти закричал Шатев. – Кому еще, кроме Бангеева! Он же хозяин дачи!
– Примитивное заключение, – холодно остановил его Бурский. – Не витает ли над всем этим делом еще чья-то зловещая тень?
– Пусть так. Возможно. Но тогда тем более надо потолковать с Бангеевым! Согласен, он станет все отрицать. Поставим его в известность, что мы побывали на его даче.
– А как ты объяснишь ему наш интерес именно к его даче – на отшибе третьесортного курорта, по окончании дачного сезона? Что ж, выложи тогда и про записочку в потайном кармане Кандиларова, и про вертолет… Молчишь? – Полковник нахмурился. – Может, по-твоему, подоспело время раскрыть наши карты?.. Как ни странно, я верю, что Насуфова послал на дачу Бангеев. Не обои, конечно, менять. Я сам согласился бы поговорить с Нанай Маро, но только при условии, если вы найдете благовидный предлог для такого свидания. Вот и придумайте!
– А что тут думать? – сказал Тодорчев. – Районное начальство посетило курорт с целью профилактического осмотра. Иван, как и положено сторожу, сообщил, что неизвестные лица проживали на даче в отсутствии владельца. А так как последний прописан в Софии, нам поручили его уведомить.
– Браво, юноша, – похвалил стажера Цветанов. – Твое предложение элементарно просто, даже наивно, этим-то и подкупает. Как говорится, оно жизненно достоверно. Но ставлю еще одно условие. Кто-то – может, даже Бурский, если он для надежности согласится снова привлечь своего приятеля журналиста… – Говоря о Лилкове, полковник хитро прищурился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49