Такой поворот событий не был для меня неожиданностью. Я приставил к горлу своего пленника его же собственный нож и сказал на пушту:
– Позовите сюда главного, а не то я перережу вашему дружку горло.
Моджахеды стали тихонько переговариваться между собой. Я не мог разобрать их слов. Вскоре один из охранников исчез. Вероятно, побежал звать кого-нибудь на помощь. Остальные, их было трое, остались возле погреба караулить меня.
Мой план удался. Моджахед привел человека Латифа, которого я видел еще в тот злосчастный вечер, когда Шокар и Ахмад привели нас с Сохибом сюда.
– Что тебе нужно? – спросил он.
– Я хочу говорить.
– Это я уже понял. Отдай нам нашего человека, и мы выслушаем тебя.
Мой пленник начал приходить в себя, он зашевелился и открыл глаза. Я снова ударил его по голове – он потерял сознание.
– Ты поступаешь нехорошо, – сказал человек Латифа.
Я промолчал. Он немного подумал, а потом спросил:
– Хорошо, с кем ты хочешь говорить?
– С главным.
– Кого ты имеешь в виду? – удивился он.
– Я хочу говорить с Латифом, – произнес я отчетливо, выделяя каждое слово.
Брови афганца удивленно взмыли вверх.
– Что же ты ему хочешь сказать?
.– То, чего не сказал в прошлый раз, – уклонился я от прямого ответа, надеясь, что некоторая неопределенность заинтригует его.
– Я передам твою просьбу хозяину, – пообещал афганец. – А ты отдай нам нашего человека.
Пленник уже был мне не нужен, я достиг своего, меня услышали.
– Только если ты прикажешь, чтобы твои верные псы не вздумали делать глупости.
Афганец еле заметно кивнул моджахедам. Те сбросили в погреб веревку. Я обвязал ею тело пленника. Скоро его убрали наверх.
Человек Латифа ушел. Я надеялся, что пройдет минута-другая, и он возвратится за мной, но я ошибался. Проходили часы, а его все не было. Наконец я разочаровался, подумав, что мне никогда не удастся выбраться из чертового погреба. Вечером даже не принесли положенный паек, и я решил, что меня ожидает голодная смерть.
За мной пришли ночью, когда я уже дремал. Двое охранников спустили в погреб веревочную лестницу. Я быстро поднялся по ней и только наверху увидел, что они не одни. Сопровождать меня в дом было поручено четверым вооруженным до зубов боевикам.
Те привели меня в дом и втолкнули в небольшую комнату, где дожидались несколько человек. Среди них я узнал тех двоих, что следили за мной в Мазари-Шерифе и Латифа. Двоих других я никогда не видел.
– Я слышал, что ты хотел со мной говорить, – сказал Латиф. – Я готов выслушать тебя, только с одним условием: на этот раз ты не будешь ничего придумывать, а расскажешь всю правду.
Я молча кивнул.
– Учти, нам известно о тебе больше, чем ты думаешь, – улыбнулся Латиф, указывая на двоих парней, которые следили за моими первыми шагами по афганской земле.
В комнату вошел человек Латифа. Как я позже узнал, это был помощник хозяина, без которого тот не делал ни единого шага.
– Что бы вы хотели услышать от меня? – спросил я, глядя на Латифа.
– Вот тебе и раз! – воскликнул он. – Ты так добивался встречи со мной, а теперь не знаешь, что говорить?
Он рассмеялся мне в лицо.
– К сожалению, я знаю не так уж много.
– А нам и не надо слушать тебя до восхода солнца. Ты скажи о главном, кто тебя послал сюда и зачем?
Я лихорадочно соображал, стоит ли говорить всю правду. Латиф и так знал, что я русский шпион. Мне хотелось докопаться до истины, узнать, кто меня предал.
– Я – агент русской внешней разведки, – начал я свое признание. – Меня отправили сюда с конкретным заданием: поступить на службу к кому-нибудь из полевых командиров и узнать все, что касается беженцев.
Я остановился и посмотрел на слушавших меня людей. На их лицах читалась заинтересованность. Латиф одобрительно качал головой.
– И все? – вдруг спросил он.
– Вы же просили говорить по сути дела.
– А в отношении оппозиции?
– Какой оппозиции? – притворился я, будто не понял вопроса.
Латиф сделал знак боевикам, стоящим за моей спиной. Один из них вышел вперед и нанес сильный удар кулаком в живот. Я вскрикнул, покачнулся, но удержался на ногах.
– Дальше! – приказал помощник Латифа.
С этими ребятами шутки были плохо, я продолжал:
– Относительно таджикской оппозиции я должен был узнать, какие у нее связи с лагерями беженцев, нет ли с их стороны вербовки людей в число боевиков, которых посылают через границу.
Я говорил быстро, чтобы выглядело более правдоподобно.
– Ты лжешь! – воскликнул Латиф.
И на меня тотчас обрушился новый удар, на этот раз в спину. Я выдавил из себя подобие улыбки.
– Ах, тебе весело? – воскликнул помощник Латифа. Он посмотрел на своего хозяина, и тот утвердительно кивнул. Дальше последовали частые удары от боевиков. Они молотили меня руками и ногами по всему телу, пока не устали, они даже не заметили, что я потерял сознание.
Очнулся я оттого, что меня окатили холодной водой.
– Ну, как? – склонился надо мной помощник Латифа. – Оклемался?
Я приоткрыл глаза, но тут же закрыл их – яркий электрический свет ослепил.
– Поднимите его и приведите в порядок, – услышал я приказание Латифа.
В ту же минуту двое боевиков подскочили ко мне и поставили на ноги.
– Открыть глаза! – приказал помощник Латифа. Я повиновался.
– Нам некогда, мы хотим слышать правдивый рассказ о том, зачем ты проник на нашу территорию, – продолжал он.
Я перевел дыхание и с трудом произнес:
– Я не лгу. Меня действительно завербовали для этой работы. Единственное, о чем я не сказал с самого начала, так это то, что должен был в случае успешного внедрения разведать пути выхода на оппозицию и за вознаграждение в двадцать тысяч американских долларов убрать самого предводителя оппозиционеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73