У меня тут еще кое-какая работенка имеется. До встречи, привет жене и родственникам.
– Спасибо, – ответил я и услышал гудки.
Я положил трубку и задумался. Что могло произойти? Почему Терехин говорил так загадочно? На розыгрыш это не было похоже, такими вещами у нас не принято шутить. Скорее всего, вечером придется возвращаться в Москву. Терехин обзванивает всех сотрудников, которые сейчас находятся в отпусках. Значит, нужно написать записку Марине, чтобы она не ехала в Есино. Накануне мы договорились, что она отправится туда после работы, и мы проведем у родственников выходные.
Я уныло поплелся на кухню, сделал себе несколько бутербродов и без удовольствия проглотил их, запивая немного остывшим кофе. Мои мысли были далеки от предстоящей поездки за город. Я уже думал о работе и строил предположения, что же все-таки могло случиться, если меня так поспешно отзывают из отпуска. Ничего толкового в голову не приходило, и я постарался избавиться от этого бесполезного занятия. Как любил повторять наш начальник: «Самое опасное в нашей работе – думать. У вас, орлы мои, есть глаза, чтобы видеть противника, ноги, чтобы быстро бегать, руки, чтобы держать оружие. Остальное предоставьте другим». Конечно, он был прав. Наши устремления всегда были направлены только на то, чтобы грамотно выполнять приказы; на другое времени просто не оставалось.
Собравшись уходить, я написал записку и оставил ее на зеркале в прихожей, взял приготовленные вещи и вышел из квартиры.
На улице показалось душновато. Видно, парило. Во дворе на скамейке сидели старики и о чем-то оживленно беседовали, в песочнице играли дети. Я медленно зашагал в сторону остановки, размышляя, не лучше ли мне остаться дома и провести время, оставшееся для отдыха, как-нибудь иначе. Например, можно было отправиться на Царицынские пруды или на речку Городно, которая протекала здесь совсем недалеко. Наконец я окончательно решился и сделал выбор в пользу поездки в Есино. Только таким образом можно было забыться, хотя бы на некоторое время вырваться из городской суеты и смога и вдохнуть чистого воздуха провинции.
Проехав до остановки Царицыно, я сел в электричку и добрался до Курской линии, на остановке Москва II пересел в другой поезд и направился в Есино. Была суббота, семнадцатое августа, часы показывали девять часов сорок пять минут. Я занял свободное место у окна, мечтая о том, чтобы поскорее добраться до места и вырваться из душного вагона.
День закончился неожиданно быстро. Как я и предполагал, на рыбалку попасть мне не удалось. Я пытался уговорить дядю Сеню, но ничего не вышло. Он приготовил обширную культурную программу по приему дорогих гостей и, услышав, что мне придется скоро возвращаться обратно в Москву, и что Марина не приедет, сильно расстроился. Правда, мне удалось немного поднять настроение старику. Доставая одну за другой из своего большого рюкзака бутылки пива, я наблюдал за его реакцией. Лицо дяди Сени сразу же просветлело; он был большим любителем этого напитка.
– Может быть, все-таки посидим на берегу с удочками? – сделал я очередную попытку уговорить старика.
Тот оценивающе посмотрел на выставленные в ряд бутылки, потом перевел взгляд на меня и, лукаво прищурив правый глаз, сказал:
– Нет, только время зря потратим.
Для пущей убедительности он энергично замотал головой.
– Это почему же? – у меня еще теплилась надежда, что он сдастся.
– Ну, какой ты рыбак, всем известно, а у меня есть другое предложение.
Я уже догадался, на что намекал дядя Сеня, но, желая доставить ему удовольствие, недоуменно спросил:
– Какое?
– Банька! – торжественно выдал старик.
– Замечательно! – я подыграл ему и невольно рассмеялся.
Мне всегда нравится этот забавный искренний старик. Общаться с ним было настоящим наслаждением.
Мы парились в деревенской баньке, построенной самим дядей Сеней. Старик со знанием дела хлестал меня березовым веником и поддавал жару.
– Сейчас мы тебя поставим на ноги, симулянт, – приговаривал он, довольно кряхтя.
Я молил его о пощаде:
– Боюсь, что эффект будет обратным, сжальтесь!
– Ничего, ничего, – он погружал веник в таз с водой, а затем надвигался на меня с видом знахаря-целителя. Я поворачивался к стене и покрепче сжимал зубы, чтобы выдержать очередные удары.
– После такой пытки не страшно попасть в плен к неприятелю, – признался я, и дядя Сеня довольно засмеялся.
Спустя некоторое время мы сидели в саду перед домом в тени деревьев и потягивали охлажденное пиво. Время словно замедлило свой ход. Здесь все казалось особенным, несуетливым и спокойным.
– Хорошо, – ублаготворенно произнес я.
– Да, – согласился дядя Сеня. – А главное – правильно.
Я не понял, что хотел сказать старик и вопросительно посмотрел на него.
– Хороший напиток требует чистоты тела, мыслей, – пояснил он.
– Да ты у нас философ, дядя Сеня, – немного иронично сказал я.
– Еще какой, – услышали мы голос тети Даши. Она подошла к нам с огромной тарелкой пирожков, фирменного блюда, которым эта радушная хозяйка потчевала нас с женой всякий раз, как мы приезжали сюда. Надо признаться, что ничего вкуснее я не пробовал в своей жизни.
– Он просто обожествляет пиво, – добавила тете Даша и поставила угощение на стол.
– Конечно, это же все равно, что спать с женщиной, – дядя Сеня ущипнул жену.
Тетя Даша вскрикнула от неожиданности и, отвернув в сторону раскрасневшееся лицо, быстро проговорила:
– Совсем уже спятил, старый!.. Сейчас принесу вам холодненького молочка.
Дядя Сеня проводил жену долгим взглядом.
– Банька, пиво, женщины – что может быть лучше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73