– Только, ради бога, не привлекайте к себе внимания! – напутствовал Бакконье своих людей. – Пусть ваше наблюдение выглядит как обычный патруль.
Машины у Лакдара Гариба не было, так что прибыть в Йер он мог только вечерним поездом, в 19.15 или автобусом из Тулона. Незадача состояла в том – во всяком случае для караулившего его полицейского, – что автобусы на линии Тулон – Йер шли через Кро каждые сорок минут, и никто не мог знать, где сойдет Лакдар, тем более что вблизи Гренуйер остановки не было.
Один в своем кабинете Жардэ, уставившись в телефон, с трудом сдерживал тормоза. Что-то ведь должно было происходить… Но что? Когда Бакконье возобновил допросы, Делакур должен был догадаться, что произошли какие-то события – слишком умен, чтобы не ощутить перемену ветра. От него наверняка не ускользнуло, что Жардэ получил какие-то важные улики. То ли он пренебрег сообщением инспектора и потому остался спокойным, то ли, наоборот, реалистически оценил их истинное значение и тогда – жди худшего. Худшего. Жардэ вспоминал потом, что с того момента, как ему стало известно содержание двух недостающих листков из тетради, он знал, что надо ждать худшего. И он к нему приготовился – нервы на пределе, но внешне – спокойствие.
В 19.17 поступило донесение из «скорой помощи»: неизвестный водитель только что сбил какого-то араба по дороге на Кро. Пострадавший находится в тяжелом состоянии. Больница предупреждена.
– Еду! – крикнул Жардэ. – Надеюсь, Бакконье уже там?
Рискуя столкновением на каждом перекрестке, он через несколько минут прибыл на место происшествия. Санитары уже занимались своим делом.
– Проходите! Проходите! – раздраженно крикнул он начавшим скапливаться любопытным.
В человеке, распростертом на обочине, Жардэ сразу узнал Лакдара. Рядом валялся его потертый, раскрывшийся при падении чемодан. По виску гиганта медленной струйкой стекала кровь, губы попытались изобразить какой-то звук, похожий на вздох или детский всхлип. Смуглое неподвижное скуластое лицо с закрытыми глазами почти сливалось с травой, пучки которой кто-то успел подложить ему под голову. Возле раненого хлопотал врач, санитары раскладывали носилки. Подоспевшего на всех парах Бакконье Жардэ встретил вопросами.
– Разумеется, никаких следов ни машины, ни водителя? Немедленно удостоверьтесь, все ли обитатели Гренуйер вернулись домой, и, если потребуется, осмотрите бамперы и кузова всех машин в поместье!
– Вы полагаете, что…
– Я не полагаю, а проверяю! И лечу в больницу в Йере, чтобы послушать раненого, как только он сможет говорить, если сможет!
Пострадавший прямиком был доставлен в реанимационное отделение и через час уже прооперирован. Жардэ подождал хирурга у выхода из операционной:
– Ваш прогноз?
– Скорее пессимистический. Пациент, конечно, крепок, но, кроме переломов голени и бедра, сильно поврежден череп, поэтому ничего с уверенностью сказать не могу.
В состоянии ли он ответить на мои вопросы?
– Это исключено, во всяком случае в данный момент.
– Доктор, поймите, это имеет решающее значение для следствия. В Йере и наверняка где-то еще совершены преступления, и я уверен, что раненый может дать нам ключ хотя бы к двум из них. Даже если нельзя поговорить, не разрешите ли мне его увидеть?
– Только на несколько секунд. Я пойду с вами. Но, признаться, я не понимаю…
На этот раз смуглое лицо Лакдара резко выделялось на белоснежной простыне. Огромная повязка вокруг головы, походившая на тюрбан, напомнила комиссару мавританских воинов из сказок его детства. Но в отличие от сказок этот воин-мавр неподвижно распростерся на больничной кровати. Лишь хрипловатое дыхание и едва заметные движения простыни вверх-вниз свидетельствовали о том, что он еще жив. В сказках воин-мавр в конце концов одолевал врагов. Было непохоже, что так случится и на этот раз. Хирург сделал знак, и Жардэ последовал за ним в соседний кабинет.
– Очень хотелось бы вам помочь, комиссар, но не вижу, что я мог бы сделать.
– Главное для меня быть здесь, когда он очнется. Мне приходится сейчас соревноваться со временем, поверьте на слово. Наготове целый механизм, который включится, если только больной заговорит и расскажет то, что знает. Если же он ничего не скажет, то мне, возможно, придется все начинать сначала, почти с пуля.
– Ну ладно, комиссар, не вижу иного выхода, кроме как освободить вам свой кабинет и просить дежурных предупредить вас, если больной окажется в состоянии говорить. Располагайтесь.
– Разрешите позвонить?
Жардэ связался с комиссариатом, где пока еще не получали никаких сведений касательно Гренуйер. Ему сообщили, однако, что Бакконье сделал срочный запрос на предмет опознания личности.
– Я в больнице, в кабинете доктора Галлибера… если понадоблюсь…
Жардэ устроился на длинном узеньком диване, стоявшем у стены напротив стола. Им овладело странное оцепенение – никаких мыслей, никаких реакций, как в шоке. Он подложил под спину еще одну подушку и вытянул ноги. Почти в ту же секунду раздался длинный телефонный звонок, и ему потребовалось усилие, чтобы выйти из нахлынувшей некстати сонливости. Звонок не смолкал, и Жардэ решил снять трубку. Безликий женский голос произнес:
– Вы комиссар Жардэ? Ждите у телефона.
Он не сразу узнал приглушенный голос инспектора.
– Бакконье, – пробормотал комиссар, приходя в себя, – откуда вы?
– Из кафе. Все тихо. Черный лимузин Делакура видели на дороге в Кро за несколько минут до несчастного случая. Машина направлялась в Кро. Свидетель подтвердил, что за рулем сидел сам Делакур.
– Он вернулся домой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46