Внешне они тоже были разные. Венсан – невысокого роста, с правильным, но не очень приметным лицом, смуглый и темноволосый. Впрочем, о внешности своей он нисколько не заботился.
– Ты окончательно решил, что не пойдешь?
Белые брюки в обтяжку и полосатая тенниска подчеркивали выпуклость мускулов, отличный загар и синеву глаз Бертрана.
– Да! Счастливо повеселиться.
– Смотри не пожалей!
– Сгинь!
На двоих им была выделена одна машина – дешевая «меари» с желтым пластмассовым кузовом, служившая не столько для поездок по делам – для этого стройуправление выделяло отдельный транспорт, – сколько для вечерних прогулок, а точнее, ночных вылазок Бертрана.
– Куда направляешься? – из вежливости спросил Венсан.
– Думаю, сегодня танцульки везде. Например, в Кро. Если там не подвернется симпатичная девушка, рвану еще куда-нибудь. Или вернусь спать.
– Может, перекусишь на дорогу?
Но Бертран уже был на ходу и вопроса не расслышал.
«Меари» умчалась, и за окном сразу же воцарилась тишина, прерываемая лишь короткими порывами ветра. Откуда-то издалека донеслись глухие раскаты грома.
– А Бертран уверял, что завтра подует мистраль!
Улицы Кро пестрели разноцветными фонариками. Подхваченная ветром музыка выплеснулась из узких улочек прямо в лицо Бертрану еще до того, как он припарковал машину. Все, даже случайные стоянки были забиты, и ему пришлось прошагать сотню метров, прежде чем он попал на освещенную площадь – к лоткам с вафлями и яблоками, облитыми немного жутковатой, ярко-красной карамелью, к тирам и каруселям, весело вертевшимся под звуки модных песенок. «Если вы потерялись, встречайтесь у карусели», – время от времени повторял громкоговоритель.
Оттертый к стене подростками, давившимися за сахарной ватой и хлопушками, он протиснулся ближе к церкви, на край площади, где на эстраде, увешанной гирляндами из листьев вперемешку с цветными бумажками, неистовствовали пятеро музыкантов в блестящих желтых рубахах с воланами. Разочарование Бертрана могло сравниться только с его удивлением. Он рассчитывал попасть на деревенское гулянье с трогательной музыкой былых времен и чинной публикой, а узрел весьма унылую картину: муровая, выдохшаяся рок-группа, вовсю орущие динамики, безрадостная толкотня, невыразительные лица. «Вот, значит, как теперь веселятся в деревнях Прованса? Прав был Венсан, оставшись у телевизора. Небось преспокойно смотрит интересный фильм!»
Не обращая внимания на толпу и на пристальные любопытные взгляды девушек, Бертран пробрался к краю площади и уже собирался углубиться в аллею между домами, как неожиданно наткнулся на карусель, встречаться у которой рекомендовал громкоговоритель. Допотопная карусель для маленьких, с деревянными лошадками, так восхищавшими его в детстве. Словно завороженный, он замер на месте, когда зазвучала знакомая старенькая мелодия. Играл музыкальный автомат, установленный в центре аттракциона. Незатейливый мотив перенес Бертрана лет на двадцать назад, и он с умилением глядел на деревянный круг с дырками – сердце музыкального автомата. Такие карусели больше не строят, и место ей было скорее в музее, чем на сельской площади. Но вся прелесть заключалась как раз в ее старомодности. Крашеные деревянные лошадки, гривы из настоящих конских волос, сбруи в золотых заклепках. Бертран искренне удивился, что людей на карусели почти не было. Лишь несколько неулыбчивых мальчишек важно восседали на сновавших вверх-вниз лошадках. Ему на миг почудилось, что карусель выпала из времени и крутится во сне, наперекор реальности. Волна нахлынувших воспоминаний детства заслонила все, кроме этой карусели, не пропуская никаких звуков, кроме этой щемящей сердце музыки.
Видения моментально исчезли, как только он заметил ее. На белой лошади, держась руками за гриву, амазонкой сидела девушка лет двадцати пяти. В длинном бледно-голубом платье. Из-под свободной, распушившейся от ветерка юбки выглядывали босые ноги. Выражение лица у девушки было таким строгим, что Бертран испытал даже неловкость. Красивая? Не просто красивая – необычная! Изящный овал лица, тонкие, будто выписанные искусным художником черты, золотистые каштановые волосы, ниспадавшие длинными прядями на плечи. Глубоко посаженные и словно ничего не видящие, как у слепого, глаза. Наваждение не проходило и в то же время все казалось естественным: непохожая на других, будто неземная, девушка, сидевшая на детской карусели, как бы явилась из прошлого века и застыла, неподвижная, словно скульптурное украшение, вырезанное из дерева специально для карусели.
Почти незаметно лошади замедлили бег и остановились. Снедаемый любопытством, Бертран ждал, когда девушка сойдет, но та продолжала неподвижно сидеть и смотреть на юркого молодого контролера, который, переходя от всадника к всаднику, собирал пластмассовые жетоны – плату за один круг. Когда он приблизился к девушке, она покачала головой, и контролер отправился к кассе, а вернувшись, протянул ей новый жетон. Девушка взяла жетон, засмеялась, откинув голову назад, и дала контролеру другой жетон. При виде этой явной непринужденности в отношениях между девушкой и типом с карусели Бертран внезапно испытал прилив ревности. Теперь они смеялись вместе, и смех этот был немного детским и нарочито заговорщицким. Чем больше Бертран смотрел на молодую, красивую пару, тем больше крепло в нем первое впечатление: все это происходило не в настоящем времени.
Карусель снова завертелась. Застыв на месте, Бертран съедал незнакомку глазами, как только она проплывала мимо все такая же неподвижная и величественная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46