Добраться до Йера удалось довольно быстро, и Венсан решил заглянуть на стройку, где всегда дежурил сторож. Тот и на сей раз был на месте – читал детективный роман при включенном транзисторе, откуда раздавалась плавная музыка.
– А, это вы, господин Лардье, а мы вас ждали только завтра. Я так и ответил по телефону только что…
– Кто-то меня спрашивал? Назвал себя?
– Нет. Сказали, что это не срочно и что перезвонят.
– Других новостей нет?
– Нет. А вернее, есть. Послезавтра приезжает новый инженер. Из Парижа. Поди, возьмутся теперь парижан к нам засылать.
Прежде чем поехать домой, Венсан зашел в бар перекусить, захотелось съесть кусок копченой рыбы и фруктов. Он не завтракал, не обедал и поэтому внезапно почувствовал голод. Терпеливо дождавшись своей очереди, чудом нашел свободное место, а когда вышел на улицу, еще не было двух часов. Он оставил машину под навесом на стройке и пешком вернулся домой. С закрытыми ставнями дом казался необитаемым. Изо всех сил Венсан старался прогнать чувство горечи, не думать о Бертране. Поймают ли когда-нибудь его убийцу? Усталость буквально пронзила его. Не было сил ни раздеться, ни принять душ, хотя с самого утра день выдался жаркий. Пришлось заставить себя сделать и то и другое, и, уже растянувшись на кровати и начав было проваливаться в сон, Венсан услышал легкий треск снаружи: похоже, кто-то пытался открыть ставни в комнате Бертрана. Он вскочил, проскользнул в коридор и стал выжидать. Дом старой постройки оборудован был ставнями, запирающимися на крючок. Поддеть его и отпереть ставни снаружи никакого труда не составляло. И действительно, крючки стукнули о стену, а потом скрипнули открываемые ставни. Оружия у Венсана не было, и он растерянно спрашивал себя, что делать? Совершенно явственно он различал шаги в комнате, из-под двери выбился луч света – вор шарил фонариком по комнате. Несколько раз щелкнули замки чемоданов Бертрана – их, видимо, попросту взломали. Венсан лихорадочно размышлял: неизвестный полагает, что в доме никого нет, и не торопится. Удастся ли справиться с ним без оружия? Он решил, что единственный разумный шаг – это выйти на улицу и засечь номер машины незнакомца, если тот, конечно, приехал на машине… Но для этого надо было выйти в коридор, спуститься вниз по деревянной лестнице, каждая ступенька которой гулко отзывалась в пустоте. В тот момент, когда он меньше всего этого ожидал, дверь резко распахнулась перед самым его носом. Свет фонаря ослепил его, какой-то человек, выругавшись, бросился к окну. Венсан инстинктивно рванулся вслед, но человек уже исчез в кустах.
Стараясь сохранять бесстрастный вид, комиссар Жардэ внимательно рассматривал женщину, сидевшую напротив. Он с удовлетворением отметил ее замешательство – руки машинально теребили «молнию» пестрой холщовой сумки на коленях, жемчужные капли пота на подбородке слегка подпортили макияж цвета загара, глаза прятались за дымчатыми в белой оправе очками-иллюминаторами. С трудом верилось, что перед ним сидела мать Жюльена Комбрэ. Жардэ оценил тот факт, что она не изображала чрезмерной скорби. Ничто не подавляло его больше, чем громкие сцены отчаяния, которым, пусть и вполне искренне, зачастую подвергали его матери или жены.
Маленькая, пышная, в облегающем белом платье, перетянутом блестящим поясом с золоченой пряжкой, коротко стриженные и выкрашенные плохой краской волосы. Сколько ей лет? Далеко за пятьдесят? Комиссару ничего не стоило бы спросить об этом, но ему всегда хотелось прежде самому составить впечатление о собеседниках, и он с потаенным смакованием отмечал, что первое суждение часто оказывалось верным. Эта дамочка, подумал он, выложит все и даже сама того не заметит. Уже через минуту он признал, что ошибся по всем параметрам, отчего еще больше вошел в азарт.
Из кучи бумаг, громоздившейся на столе, Жардэ вытащил папку, положил ее перед собой, развязал тесемки, но открывать не стал. Как всегда, неуклюже он собрался пробормотать общепринятые, такие фальшивые в подобных случаях слова соболезнования, но собеседница, все больше нервничая, если судить по рукам, теребившим «молнию», опередила его:
– Я приехала всего полчаса назад. Скажите мне, господин комиссар, что же произошло. И, прежде всего, как вы узнали мой адрес?
– Это не я, мадам, а уголовная полиция в Марселе.
– В Марселе? Но я ведь живу в пригороде, в Кассисе! От такой наивности Жардэ стало смешно.
– Согласитесь, это не так уж далеко от Марселя. Мы обратились туда с просьбой о розыске.
– То есть как?
– Это долю объяснять.
– За десять лет я не помню, сколько раз меняла адрес, не смогу даже перечислить.
– Значит, полиция знает свое дело.
Шум вентилятора, месившего теплый воздух в комнате, стал вдвойне заметнее в тишине, воцарившейся на несколько минут. Капелек пота на подбородке у женщины прибавилось, и комиссара подмывало протянуть ей салфетку и попросить вытереть лицо, все больше приобретавшее клоунские черты. Но женщина спокойно произнесла:
– Стало быть, Жюльен умер.
Опережая вполне возможный взрыв плача, Жардэ спросил:
– Когда вы его видели в последний раз?
– Когда я его видела… Пожалуй, прошло уже несколько лет. Он был еще мальчишкой, а думал лишь об одном – о совершеннолетии. То есть о своей свободе. И как только ее обрел, он меня бросил. Вот и все. Совсем просто.
– И с тех пор вестей от него вы не получали?
– Нет.
– Размолвка, видимо, была крупной?
– Как посмотреть. Во всем виновата эта алжирская война, господин комиссар, мальчику такое довелось увидеть – трупы на улицах, преследования, муки людей, взрывающиеся дома – как вы хотите после этого, чтобы он вел себя нормально?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46