И потом – вот же, весь низ двери заляпан кровью. Конечно, в коридоре темновато, да и в кладовке Марина свет включить не успела. Только сейчас эксперт щелкнул выключателем, когда с пластмассы уже сняли отпечатки пальцев.– Вот смотри, – Стаканов переступил через тело и, стараясь не попасть ногой в кровь, вошел в длинную, как пенал, кладовку. – Вот, где его ткнули. Скорее всего, он стоял спиной к убийце, тут, у стеллажа. Видишь, все пачки бумаги лежат ровно, а эта сильно сдвинута. И вот здесь на стойке – уже кровь. Он обернулся и спиной прижался сюда. Потом он шел пару шагов вперед и тут вот упал. Полз к двери. Нет. Вероятно, потерял сознание, надолго. Потом пришел в себя и уже тогда полз к двери. Лужа не у порога, а у стеллажа. Дополз, а дотянуться до ручки и открыть незапертую дверь не смог. Здесь и умер, сидя, привалившись к двери плечом.– А когда он умер?Андрей Стаканов посмотрел на часы, вернулся к телу и, наклонившись, пару раз согнул и разогнул мертвую руку. Потом почесал в затылке и ответил:– Пока точно не скажу, но три с половиной часа прошло, это наверняка. Может, даже четыре.Вскоре после этого времени неизвестный позвонил и сообщил, где находится Кузя. Или это все-таки была женщина, вдруг подумалось Тимуру. Уж очень звонкий был голос, высокий. Хотя, кто знает, какие голоса бывают у маньяков? Мог он успеть убить Давыдова, а потом напасть на Кузю? Пожалуй, мог.– Эй, студент, слышь, чего спрашиваю? – окликнул его эксперт.– А?– Бэ. Где у него, по-твоему, рана?– А, под левой лопаткой, между седьмым и восьмым ребром, – наобум брякнул Тимур.– Давай берись, перевернем.Они вдвоем перекатили тяжелое тело на бок. Стаканов ощупал спину прямо сквозь окровавленную рубашку.– Смотри-ка, точно, – хмыкнул он и удивленно уставился на Каримова.– У меня алиби, – зачем-то сказал парень. – Надо посмотреть в карманах и на стеллажах, ключ-то должен быть, если его не убийца унес.– Сечешь, – с уважением кивнул эксперт.Всех, кто оказался в здании, опрашивали. Их оказалось немало, больше тридцати человек. Преподаватели, аспиранты, вахтер, две уборщицы, две лаборантки с кафедр. Никто ничего не видел и не слышал.Тимур подсел к Николаю.– Стаканов говорит, что смерть наступила около три-четыре назад, – сказал он. – Еще около получаса потерпевший был жив и пытался выбраться из кладовки. Получается – два часа дня. Тут весь университет был. И арендаторы…– И что теперь? Всех собирать? – пробурчал Савченко. – Нет уж, это завтра.– Коля, может, я не в свое дело суюсь, но надо бы узнать, кто попросил у Быр-Быра бумагу.– Какую бумагу? У какого Быр-Быра?– Быр-Быр – это такое прозвище убитого, Борис Борисович Давыдов. Знаешь, такой довольно вредный мужик. Марина говорит, у него зимой снега не выпросишь. А тут он кому-то бумагу для принтера сам полез с верхней полки доставать.– Так-так, и дальше?– Раз он сам пошел, значит, для кого-то, кого уважал. И этот кто-то бумагу-то не получил. Или получил, но тогда мог кого-то видеть поблизости, кого-то чужого. И ключа от кладовки при Давыдове нет, Стаканов проверил.– Хм, интересно. Надо поискать в кабинете.Дверь аудитории распахнулась.– Мама?– Тима?!Они одновременно задали друг другу один и тот же вопрос:– Ты уже здесь?– Не волнуйтесь, я его сейчас отпущу, – сказал Савченко.Рокотова махнула рукой.– Пусть работает. Вы здесь главный?– Ну, вроде бы, – растерялся оперативник и покосился на Тимура, будто сомневался: а не Каримов ли здесь главный.– Я там ректора привезла.– А! Отлично. Пусть идет сюда.– Понимаете… Простите?..– Николай.– Понимаете, Николай, он ректор, профессор, доктор и все такое. Он ждет вас в своем кабинете. Может, вы к нему подойдете?– Не-а, – лукаво отозвался оперативник. – Даже если он академик, депутат, космонавт. Мне и тут хорошо. Это у него в учреждении убийство, а у меня и дежурство-то давно закончилось.– Честно говоря, – улыбнулась Рокотова, – он не идет не потому, что такой гордый. Просто по дороге так перетрусил, что я его едва валерьянкой отпоила. У него на носу перевыборы, а здесь сотрудники. Я вроде как руковожу его избирательной кампанией. Если его сейчас увидят в такой истерике, все, можно будет больше не мучиться и смело снимать его кандидатуру.– Ну хорошо, – кивнул Николай, поднимаясь. – Только для вас и только потому, что вы Тимкина мама.– А место преступления фотографировать можно? – не дала ему опомниться Маша.– Зачем?– Вообще-то я журналист. Хотелось бы…– Нет! – перепугался Савченко. – Какие фотографии!? С ума сошли? И не вздумайте про это писать.– Так ведь мне придется, – вкрадчиво сказала она. – Да и вы мне запретить все равно не сможете.– Мама, я тебе смогу запретить.Николай посмотрел на мать и сына. Было ясно: он и в самом деле может ей запретить.– Черт с вами, пишите, – сдался оперативник. – И пару фотографий можете сделать. Только не очень жутких. И текст с нами согласуете, ясно?– Ясно! Глава 25 Встречу с Шарипом Зареевым Ильдар назначил на самый конец рабочего дня. Собственного интереса в этой встрече Каримов не видел. Он знал, что Зареев владеет небольшим, но довольно прибыльным бизнесом: легальными и не совсем поставками из-за рубежа техники слежения и систем безопасности. Каримову это казалось бесперспективной и пустой затеей. Сам он сразу начал свой бизнес с производства в России, для России, российскими кадрами и на российском оборудовании. Да, он был патриотом, но не это главное. Он был бизнесменом до мозга костей и понимал, что будущее за тем, кто производит сам, а не довольствуется прибылями от перепродажи чужого.Были известны Ильдару и крупные компании, которые в России и для России производили такие же шпионские штучки и системы слежения, что и те, которые Зареев вез из Штатов и с Ближнего Востока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95