Он помолчал, глядя на свои большие руки в старческих пятнах и набухших венах, и вдруг сказал:– Я разрушил себя.– Что?– Я разрушил себя сам, Маша. Я ничто. Развалина. Недострой.Он горько усмехнулся. Маше очень хотелось с ним согласиться, да, удивительно точное сравнение, но она промолчала. Он все сказал сам.– Знаешь, у меня были неплохие задатки, большие планы, я мечтал даже совершить переворот в науке, но ничего не сделал. Я превратил ректорство в самоцель и так стремился закрепиться и удержаться в этой должности, что забыл – зачем. Я строил себе стартовую площадку для карьерного и научного взлета, но лететь-то не могу, задница тяжеловата. Само строительство отняло у меня столько времени, что ни на что другое сил просто не осталось. Понимаешь, я не успеваю даже искать себе соратников и единомышленников. А впереди выборы, я ж не сам себя буду выбирать. Впрочем, как на духу, я и сам бы себя не выбрал.– Подождите, Виктор Николаевич, – не выдержала Маша. – Зачем искать соратников и союзников? Их не ищут. Они обычно появляются в процессе совместной деятельности. Пять лет вы работаете и делаете людям хорошо, а они вас за это переизбирают на новый срок. Разве не так?Садовский покачал головой.– Нет, не так. Ты ничего не понимаешь в избирательных технологиях.– Ага, а Борис Борисович Давыдов понимает! Это ведь он руководит вашей предвыборной кампанией?Рокотова злилась на себя за то, что не могла прекратить этот бессмысленный разговор. Как она могла снова забыть, что Садовский просто очень много пьет. Он и сейчас вряд ли трезв. Отсюда – и депрессия, и упадок сил, и нежелание бороться.– Помоги мне, Маша, – попросил Садовский. – Помоги. Я не знаю, что буду делать, если меня не изберут. В этой должности вся моя жизнь. Это мои стены, все, чем я держусь. Если они рухнут, за ними ничего не останется.– Чем я могу теперь вам помочь? – вздохнула Рокотова.Было решительно поздно что-либо предпринимать: выборы на носу, а она совершенно не знает ситуации в университете. Да и ребята-специалисты, которые могли бы помочь разработать стратегию избирательной кампании, даже пытаться не станут что-то сделать в такие сжатые сроки.– Маш, ну хоть что-нибудь…– Ну, хорошо, – кивнула она обреченно. – Сделаем статью в нашем еженедельнике, подумайте, какие мы туда можем вынести перспективные направления развития университета, планы закупок мебели, какого-нибудь оборудования, ремонтов, реконструкций. Только, пожалуйста, без научной фантастики, что-нибудь реальное и выполнимое. Сейчас я позвоню своей знакомой в «Городские новости», она еще интервью у вас возьмет, будете говорить об итогах года, о расширении аспирантуры. Ваши аспиранты по-прежнему защищают диссертации в Демидовском университете?– Да, у нас своего совета нет.– Скажете, что диссертационный совет создается. Я организую визит вице-губернатора, подготовьтесь. Найдите, что показать, хотя бы переоснащенную столовую. И самое главное – недострой. К вам приедет мой бывший муж, Ильдар Каримов. Он как раз разворачивает у себя в компании большой научный центр. Ваша задача – представить Каримова сотрудникам университета как возможного инвестора. Обсудите с ним перспективы совместных действий, допустим, он доводит до ума ваши развалины, забирает себе часть, а университету отдает готовые корпуса под новый факультет и спортзал.– А он, действительно, купит наш недострой? – оживился Садовский.– Вряд ли, – Маша была уверена, что не купит. – Вы постарайтесь, чтобы на встрече с Каримовым присутствовал ваш главный соперник, Зайцев. А потом намекните самым болтливым, что с инвестором у вас все держится на личных связях. А Зайцеву подкиньте мысль, что Каримов заинтересовался им самим. Он ведь юрист?– Кто?– Зайцев.– Он доктор юридических наук.– Ну вот. Зароните мысль, что будущий инвестор хочет переманить Зайцева в свою компанию.– Маша! – возмутился Садовский. – Да как же я это ему скажу?– Так вы не сами скажете, – ее поражала его наивность. Господи, что она вообще делает? Зачем? – Намекните доверительно кому-нибудь из не самых близких его сторонников. И соберите друзей своих по работе у себя дома. Придумайте какие-нибудь именины жены.– Каких друзей?– У вас что, совсем никого не осталось?– Ну… Кое-кто, конечно, есть.– Вот их и соберите.Он немного приободрился, поерзал на стуле, озабоченно почесал в затылке.– Знаешь, у меня все-таки такое чувство, что все будет шито белыми нитками. Тебе не кажется?– Кажется, – согласилась Рокотова. – Но другого варианта я вам все равно предложить не могу. Или уж приходите к нам в еженедельник консультантом по экономике.– Нет уж, – засмеялся Садовский. – Без боя я не сдамся!Какой, к черту, бой, подумала Маша. Естественный отбор, слабые должны уйти, а не держаться за свое место из последних сил: и смешно, и для дела вредно.– Да, – вспомнила она вдруг. – И на стройке посадите сторожа. Хотя бы временно. Заключите договор с вневедомственной охраной. Я знаю, денег нет, но вы изыщите, там не слишком много берут.– Может, своего человека, – предложил ректор.– Нет. Сейчас не тот момент. На вашем недострое – уже два нападения. Я не хочу говорить, что там орудует маньяк, но дважды – это уже маленькая, но система.– А знаешь, Маша, мне вот тут вообще сказали, что эти убийства затеял Зайцев, – брякнул Садовский.– Зайцев? Зачем? И как?– Кажется, он хочет, чтобы я стал одной из жертв или что-то в этом роде.Ректор махнул рукой, словно и не придавал этому никакого значения, но Маше стало понятно: это главное, ради чего он пришел. Пришел поделиться своими страхами, чтобы она разубедила его, разуверила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95