Мы с Эсбэ учились в седьмом.
Эсбэ по-прежнему делал клюшки на продажу. Брысь иногда добывал то крупу, то сахар, а однажды принес четыре кило сливочного масла. Все это он отдавал Эсбэ. Но разве втроем так проживешь? Еще же и одеваться-обуваться надо. Плохо, конечно, но приходилось ему брать краденое.
После матери у Эсбэ остались кое-какие украшения – сережки, кольца. Матрена в Москву ехать боялась, да и неграмотная она, даже деньги считала кое-как. Ну моя мама съездила, сдала в торгсин.
Уголь мы подбирали на станции, а с пилорамы носили горбыль и щепу.
Иногда я звал Эсбэ к нам пообедать или поужинать, но он сначала соглашался, а потом сказал: «Я наемся, а Оля с Матреной?» И не стал ходить.
Понемногу все как будто налаживалось, Эсбэ начал веселее глядеть, но один раз произошла неприятность.
Там у нас на Красной, в доме номер четыре, жили недавно поселившиеся две семьи, которые дружили только между собой, а с другими знаться не желали. На две семьи – пятеро братцев, мордастые такие ребята, пухлые. Они с нами тоже не водились.
И вот раз в выходной день идем мы мимо этого дома, и самый старший из братцев, повыше нас ростом, кричит Эсбэ от своего крыльца:
– Эй ты, арестантов сын! Щепок-тряпок не надо?
Эсбэ кинулся на него, а они все пятеро там были. Я на подмогу. Завязалась драка, и нам пришлось плохо. Но тут появился Брысь.
Он их даже не бил, просто расшвырял. И говорит, когда Эсбэ объяснил ему, в чем дело:
– Вы, толстомордые! В следующий раз ноги оторву и галоши есть заставлю.
Больше они Эсбэ не трогали, но он после этого как-то сник.
А в сороковом году произошло новое несчастье. Брысь попался на месте преступления – его взяли вечером в промтоварном магазине. Был суд, и его судили как взрослого, он уж совершеннолетия достиг. Дали три года. Он исчез из нашей жизни. Но, выражаясь красиво, не из наших неокрепших душ.
В сорок первом году, в июне, когда мы выпускные экзамены сдавали, Эсбэ приняли на работу в городскую газету, корректором. Редактор раньше дружил с дядей Андреем. И к тому же Эсбэ был грамотный, сочинения писал без единой ошибки.
А я уехал из Электрограда в октябре, когда цех отца эвакуировали. Оля, между прочим, уже в первый класс пошла.
Рассвело. Полковник Серегин встал из-за столика, открыл окно. На улице было прохладно и тихо. Свежий воздух выдавил из номера сигаретный дым.
– И больше вы его не видели? – спросил Басков.
– Эсбэ? То есть Шальнева? Нет, не видал. – Серегин как будто смутился и снова обернулся к окну.
Не ценим мы в молодые годы того, чего не вернешь… Я ведь на юрфаке в Москве учился. До Электрограда два часа езды. И не выбрался… Хотелось, очень хотелось, да все некогда… Одно оправдание – уже на втором курсе женат был. А счастливому не до прошлого… Они договорились, что в десять часов утра отправятся в Электроград. Басков домой не поехал. Серегин дал ему одну из двух подушек, снял с одеяла пододеяльник, и Басков устроился на диване.
Глава 4. КТО ПОСЛАЛ ТЕЛЕГРАММУ?
– Конечно, всякое бывает, но паспорт Балакина в кармане у Шальнева по-моему, лучшее доказательство, что не Балакин покушался на убийство, это я еще в первый день понял, – сказал Басков.
Серегин приподнял опущенное до упора стекло. Машина сделала поворот, и в окно била плотная ревущая струя ветра.
– В первый день и окончательно?
– Нет, правда, Анатолий Иванович, это же элементарно. Не мог такой матерый на такую липовую комбинацию рассчитывать. Он же возможности дактилоскопии знает… А теперь, после всего, что вы об Эсбэ и Брысе рассказали, я и подавно не верю…
– Ну, Алеша, время даже русла рек меняет.
– Не мне вас учить. Характер, думаю, изменить труднее.
– Готов согласиться, но Балакин так или иначе в этом замешан, паспорт-то его. Не он бил – ладно. Идея не от него – справедливо. Но каким образом и зачем паспорт Балакина попал в карман к Шальневу? Какая связь между Балакиным, ограбившим, предположим, совхозную кассу, и Шальневым? Кому и зачем понадобилось убивать Шальнева? Где мотивы?
– Трудно сказать… И подозрителен, конечно, этот дружок Балакина Чистый.
– А он кто?
– Тоже не из детского сада. Руководил бандой. Грабил квартиры. Он шофером такси в Москве работал, сколотил группу, сам наводил и сбывал краденое…
– Вот видите, он тоже с возможностями дактилоскопии знаком, комбинацию с паспортом ему приписывать не более уместно, чем Балакину.
– И так правильно.
– Не думаете, что это случайность?
– Какой-нибудь местный импровизатор сработал? – переспросил Басков. – Нет, Анатолий Иванович, это было бы слишком жирно для того, кто подбросил Шальневу паспорт. Да и зачем лицо уродовать? Одного затылка хватало.
Машина плавно повернула, ветер перестал гудеть, и Серегин приспустил стекло.
– Желаю вам, Алеша, поскорее найти того, кто послал телеграмму.
– Юру? Если бы его найти, – с усмешкой сказал Басков и, достав сигарету и спички, закурил. – Скоро ли прибудем? – спросил Басков шофера.
– Вот сейчас правый поворот, и на месте.
– Хорошо бы застать, – сказал Серегин. – Учителя все в отпуске.
– У вас рука легкая, Анатолий Иванович, – улыбнулся Басков.
– Дай бог, если так.
Въехали на улицу Электрограда, и шофер спросил у прохожего, как попасть на проспект Радио.
Дом № 11 оказался новеньким.
Серегин и Басков пошли во двор, куда выходили подъезды. На скамье под молодой липой, дававшей очень прозрачную тень, сидели три старушки в цветастых платках. Сверху из открытого окна гремела музыка. Время близилось к полудню. Жаркое марево висело в воздухе.
Серегин и Басков вошли во второй подъезд, поднялись на третий этаж и увидели на обитой черным дерматином двери квартиры № 32 приколотую кнопкой к косяку квадратную бумажку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61