Вот он, дом номер 17 по улице Поликарповской. Обычная, обшарпанная «хрущоба». Третья квартира – на первом этаже. Звоню, долго и упорно. Никто не отвечает. Тогда я оглядываюсь по сторонам и достаю из кармана складной ножик… Через пять минут я уже в этой, чужой квартире. Мебели никакой. Телефона тоже нет. Присаживаюсь на пол, опираюсь спиною о стену. Господи, как же я устал!.. И голова болит здорово… Только бы не заснуть в этой холодной, чужой берлоге… Только бы не заснуть. Только бы не… Только бы…
* * *
Оксана окончательно решила, что должна ехать на Поликарповскую.
«Там сейчас Саша, один. Ждет этого бандита. А я тут, в тепле, в безопасности…, – думала она. – А если позвонить в милицию? Нет, они, пожалуй, его спугнут. И тогда уж точно он уйдет. Заляжет на „дно“ – так, кажется, говорят в фильмах про гангстеров. Поеду, посмотрю. Может, сумею чем-то помочь Саше…»
Она собралась, взглянула на часы – без четверти восемь. Вода, свет, газ – вроде ничего не забыла. Оксана сняла с двери цепочку, потянула ручку на себя…
* * *
Жуковский не заметил, как заснул. А проснулся оттого, что кто-то звал его. Ему послышался голос Оксаны.
«Приснилось, – подумал он. – Но я слышал так ясно. Она звала на помощь…»
Внезапно в мозгу у него будто зажегся яркий свет. Кавказец обманул Дениса! Никто не придет сюда, на эту квартиру. По крайней мере, сегодня. Да, наверное, это одна из их явок. Но у этого липового чеченского майора наверняка был другой договор с «главным». А они поверили слову этого хмыря! Однако если «главный» не придет сюда, на Поликарповскую – то куда же он придёт?..
Жуковский, несмотря на усталость и боль, сорвался с места и буквально пулей вылетел из квартиры…
* * *
В первую секунду Оксане показалось, что она сходит с ума. На пороге ее квартиры стоял призрак. И, мало того, угрожал ей пистолетом. Она отшатнулась, хватаясь за сердце. А призрак спокойно шагнул в прихожую и захлопнул за собою входную дверь. Потом взял ее за локоть – не очень грубо – и отвел в гостиную, где и усадил в кресло. Затем призрак включил свет…
– Славик…, – одними губами шепнула она. – Ты ведь мертв…
– Ишь чего захотела! – прошелестел он, и она поняла, что никакой это не призрак, а очень даже живой человек, Славик Климович. Только вот откуда он мог здесь взяться, когда ему уже без малого пять лет полагается лежать в могиле, на городском кладбище? Или – стоп! Его же кремировали! Значит, должна быть урна с прахом в колумбарии. И уж никак он не может стоять сейчас здесь, перед ней, да еще размахивать пистолетом у ее носа!
– Ну что, Оксан, с воскрешением меня? Рада? Чего молчишь?
– Ты… не умер?
– Ну что ты заладила, в самом деле – умер, не умер… Обидно даже, если хочешь знать.
Он сел напротив и принялся изучать ее своими умными, насмешливыми глазами.
– Славик, убери пистолет, – попросила она. – Пожалуйста.
– Для тебя – все, что угодно! – он спрятал оружие в плечевую кобуру. – Но тогда, уж позволь, я сниму плащ, а то мне как-то неловко в верхней одежде… Слушай, у тебя выпить не найдется? На улице сырость – просто жуть…
– Нет, извини, я только сегодня приехала. Может, там, в термосе, кофе еще остался? Посмотри…
Оксана поймала себя на том, что говорит совершенно не те вещи, которые собиралась высказать этому человеку. Ведь это он, он! Тот самый «Ваха», который устроил всю эту бучу. Из-за него погиб ее отец, он убрал Казарьянца, начал гангстерскую войну за передел собственности…
– Может, ты хоть что-то объяснишь мне, Славик? Почему ты все это затеял? Почему все думали, что ты мертв?
– Потому что меня и вправду попытались убить. Этот подонок Никулин возомнил, что он – первый и что я ему мешаю. Кроме того, я кое-что шепнул о нем губернатору. Не всё было правдой, но это неважно. Он стал скатываться в пропасть. И решил меня наказать. Надо же – отравить надумал! Приехал ко мне на дачу, привез дорогой коньяк, будто бы в знак примирения. Сам не выпил, только рюмку поднял – и в сторону отставил. А когда я на пол упал и притворился, что сдох – он и ушел. Бутылочку с собой забрал, конечно. Дурака я тогда свалял. А если б он цианистого калия туда подмешал? Но там что-то другое было, что-то из того, к чему нас в «Пиковом тузе» приучали. Поэтому я не умер, мне просто было очень плохо. Ну, как Никулин ушел, я в ванную пополз. Два пальца в рот запихнул, и всё это дело, соответственно, наружу вышло. Я часа два, наверное, пролежал, двинуться не мог. Потом каким-то чудом обратно в комнату дополз, по «мобиле» доктору своему звякнул, Марку Давыдовичу. Если б не он – не выжить бы мне, несмотря на все тренировки. Молодец, примчался среди ночи, вытащил меня с того света. Тут-то мне в голову и стукнуло – а что, если и впрямь умереть? Для всех… Обзвонил я трех своих боевых друзей по батальону – они в Москве жили. Под утро собрались у меня. И пошло-поехало… Стёпке, дачному сторожу-пьянчуге, пятьсот рублей сунули, сказали, чтоб в «Скорую» позвонил – мол, помер его хозяин. А доктор мой сам уже заключение написал – «сердечный приступ». Этим бедолагам со «Скорой» тоже пришлось забашлять, чтобы и близко к телу не подходили. Ко мне, значит… Тут опять Марк Давыдович помог, они ему на слово поверили, и все без бумаг обошлось. А товарищи мои по батальону стали изображать скорбящих родственников, которые из Сибири прилетели. Хотя какие родственники у детдомовского пацана… Они и всю эту байку с кремацией придумали. Заплатили кому надо… Представление получилось – Виктюк бы позавидовал. Чуть позже распустили слух, что, мол, мои бумаги изъяли люди из Москвы, из президентской Службы охраны. Доктора моего я, конечно, отблагодарил – дал «пол-лимона» «зеленью» и отправил на острова в Тихом океане, косточки греть на старости лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72